глаза.
— Фу-у-у-у! — взвизгнула я.
— Я предупреждал, — ухмыльнулся папай.
Он поставил на огонь сковороду, налил на нее оливкового масла и положил туда рыбу. Выглядел он утомленным.
— Подумаешь! — храбро ответила я, хотя, как вы уже знаете, для меня нет ничего хуже, чем запах рыбы — неважно, сырой, вареной или жареной.
Я зажала нос прищепкой, и пока папай возился со сковородой, приготовила поднос для мамы. Если подать ей поздний ужин в постель, она не будет нервничать, а обрадуется. Правда, когда мы торжественной процессией приблизились к двери родительской спальни, оттуда донеслось негромкое похрапывание.
— Супер, — вздохнул папай, приоткрывая дверь. — И кто же теперь будет есть эту рыбу?
На маминой кровати кто-то тихонько мяукнул, и тут же об мою ногу потерлось что-то мягкое. Мы с папаем рассмеялись и положили в мисочку Белоснежки ее ужин, после чего папай сунул мне в руки какой-то пакет.
— Это тебе от вово, — сказал он. — К твоему первому школьному дню.
Ух ты! У меня даже голова зачесалась. Вово — по-бразильски «бабушка». С мамой моего папая я познакомилась только этим летом и уже по ней скучала. А все потому, что Бразилия — моя вторая родина. Как славно, что бабушка вспомнила обо мне!
В пакете оказался пенал. Розовый пластиковый пенал с нарисованной принцессой. У нее были светлые волосы и золотая корона.
— О! — только и смогла сказать я, старательно пряча разочарование.
Будто я собираюсь в первый класс, а не в пятый. Но даже и в первом я не выбрала бы розовый пенал с принцессой. Папай, наверно, тоже это понял. Он смущенно улыбнулся:
— Надо думать, светлые волосы напоминают вово о тебе. Когда она звонит, то обязательно спрашивает, как дела у ее маленькой принцессы.
— Классный пенал! — утешила я папая и решила все-таки взять его завтра в школу.
Свой старый пенал я так и не нашла, и мама долго распространялась насчет того, что у нас не так много денег, чтобы без конца покупать вещи, которые я теряю.
Папай присел на мою кровать и сделал мне «кафунью». То есть погладил по головке. Я а-а-бажаю «кафунью», а папай в этом деле — настоящий чемпион мира.
— Помнишь время, когда мы только что переехали в Гамбург? — спросил он. — Тогда ты тоже собиралась в новую школу, и тебе очень хотелось найти подругу — такую, как Фло. Мы с Пенелопой сегодня об этом говорили.
— Да, — ответила я и вспомнила про нашу старую Школу с козами.
На сердце у меня стало легче. В третьем «б» мы подружились с Фло, а в четвертом «б» были уже неразлучными. Само собой, что в новой школе все так и останется!
— Вы же записали нас в один класс, правда? — на всякий случай уточнила я у папая.
— А как же! — ответил он. — Вместе с Фредерикой, Солом и Ансуманом. В новой школе с тобой будут старые друзья, а вскоре к ним добавятся новые.
Эта мысль меня как-то успокоила.
— Тогда пожелай мне, чтобы мы все оказались в пятом «б», — пробормотала я. — Вот была бы удача!
— Точно! — согласился папай.
Он поцеловал меня и ушел спать. Вместо него явилась Белоснежка. Она свернулась клубком у меня в ногах, и когда я в последний раз взглянула на часы, было уже почти три.
Невероятная вещь! Моя мама беременна на пятом месяце, завтра мы с друзьями впятером идем в пятый класс, а ровно через пять часов начнется мой первый день в школе на улице Льва. Вот так совпадение!
2. Алекс ревнует, а мое первое желание исполняется
Когда я впервые пришла в Школу с козами, учебный год уже давно начался. Но сегодня все пятиклассники пришли в новую школу впервые, поэтому в актовом зале состоялась праздничная церемония. Это настоящий зал с высокими потолками, сверкающим паркетным полом и настоящей сценой. Она выглядела раз в пять больше той, которую построили папай и дедушка в нашем ресторане. На сцене стояло два десятка барабанов. Папай улыбнулся мне, и моя голова безумно зачесалась.
Фло уже была здесь. Они с Пенелопой сидели в первом ряду и махали нам. К счастью, они заняли еще несколько стульев, где поместились мы с папаем и, само собой, мама, бабушка, дедушка, тетя Лизбет и — Алекс. Когда мы вышли из дому в половине восьмого, мой друг уже стоял перед нашей дверью. Он вручил мне неизвестно почему расцветший в сентябре одуванчик.
А-а-абажаю, когда Алекс делает мне подарки и смотрит на меня своими зеленовато-карими глазами. У меня прямо голова кружится от любви. Теперь я сидела в первом ряду между Фло и Алексом, и он все еще продолжал зевать, потому что после моего звонка так и не уснул.
— Мне очень жаль, — огорченно прошептала я.
— Все в порядке, — ответил Алекс.
Я стиснула его руку.
Мои родители сидели позади нас, рядом с ними — дедушка и бабушка. Тетя Лизбет восседала у меня на коленях, осыпая мои джинсы крошками от шоколадного круассана. Потом она вдруг развернулась к двери и завопила на весь зал:
— Лола, Фло! Пришел Сол с толстой бабушкой!
Фло уставилась на дверь, а моя бабушка восхищенно заохала. Не из-за Сола, понятно. Вы, конечно, уже знаете, что моей тете три года, но по-настоящему говорить по-немецки она начала только после возвращения из Бразилии. И произошло это совершенно неожиданно. Утром в субботу мы завтракали всей семьей, и дедушка спросил, не хотим ли мы совершить велосипедную прогулку. Я кивнула, а тетя Лизбет вытерла перемазанную джемом физиономию любимым телепузиком и заявила:
— Хочу на «Рикмер Рикмерс». Там мы с Лолой и Фло залезем на мачту, и это будет круто!
Бабушка и дедушка долго не могли закрыть рты от удивления.
До поездки в Бразилию единственным словом, которое моя тетя могла внятно произнести, было «круто», и бабушка уже начала нервничать по этому поводу. Так что сейчас она погладила Лизбет по голове и сказала:
— Моя взрослая девочка! Я ужасно горжусь тобой!
Фло помахала Солу. У его бабушки кожа еще темней, чем у папая, и она действительно такая толстая, что ей требуется минимум два места. Сол плюхнулся на сиденье рядом с Фло, схватил ее за руку и влюблено уставился на нее.
В актовый зал продолжали прибывать все новые люди. Мы увидели Фредерику и Ансумана, а заодно целую кучу пятиклассников, которых еще не знали. Все они так же волновались, как и я. Когда зал оказался набит битком, погас свет. По сцене пополз
