Лола и единственная свидетельница
Изабель Абеди
Для Альмы — от Изабель Абеди.
И для Гамбургского Крысолова — от Лолы Фелозо.
© Loewe Verlag GmbH, Bindlach/Germany, 2014
© ООО Издательство «Ранок», 2018
Художник: Генце Дагмар
Переводчик: Колесник Светлана
1. Триста закорючек и три начала
Не знаю даже, как и начать. Бабушка говорит, что от этого страдает большинство писателей, а дедушка добавляет, что всем известно, до чего тяжело начинать. Энцо предлагает начать все, как в кино, Фло говорит, что слишком много мыслей — это плохо, а тетя Лизбет утверждает: «Тебе нужно вдохновение!»
Вдохновение — это интуиция, просветление или озарение, и моя маленькая тетя абсолютно права. До трех лет ничего такого подобного она сказать не могла, только баловалась и бросалась виноградом. Теперь ей четыре, и она бросается умными словами. Да, тетя у меня умная, а вот я — больная. Нет-нет, голова тут ни при чем, не подумайте плохого! И вообще это все только временно!
У меня в тетради триста закорючек и три начала, которые кажутся мне подходящими. И все равно не могу решить, какое из них лучше.
Ох-х-х!
А может, я как писательница имею право писать, что вздумается? И кто сказал, что у моей истории не может быть трех начал? Это уж пусть решают читатели.
Здесь я приведу три неплохих начала, а уж вы просто выберите то, какое вам понравится больше, договорились?
НАЧАЛО НОМЕР ОДИН
«Я знаю историю о девочке, которая поскользнулась на подгузнике своего младшего брата и оказалась после этого в инвалидной коляске…»
Примерно так могла бы начаться одна из жутких маминых историй. Она знает их огромное количество, но я сомневаюсь, что большинство из них случились в действительности.
К сожалению, эта история правдивая.
Потому что именно я — та девочка, с которой она произошла.
Это случилось вечером в последний день школьных занятий. Мама раздела Леандро и купала его в ванной. Мы с Фло радовались, что скоро приедут Сол и Алекс. Уже целую неделю мы строили планы о том, чем займемся, и как раз этим вечером собрались выбрать все самое лучшее. И тут у тети Лизбет случилась очередная истерика: ей захотелось поиграть в игру, в которой главное правило — передвигаться по комнате, не касаясь пола.
— Ну, хорошо, — уступила я. — Но только пятнадцать минут, обещаешь?
Тетя подняла ладошку вверх, что означало клятвенное обещание. И тут же перебралась с моих книжных полок на лошадку-качалку Леандро, а Фло повисла на гимнастической стенке и, перебирая руками, двинулась к подоконнику. Я переползла с комода на стул, который стоял на моем письменном столе, потому что папай только что менял перегоревшую лампочку в моей комнате. Стоял он не сказать, чтобы устойчиво, и у мамы тоже, наверное, случилась бы истерика, если б она меня увидела. Но лазала я почти так же ловко, как Фло, поэтому одним кошачьим прыжком переместилась со стула на письменном столе на пеленальный столик Леандро. И все бы хорошо, если б не его подгузник, который мама оставила на краю столика. Использованный, если вам это интересно.
На него я и наступила. Правой ногой.
Швамбс!
Ой!
Плюх!
Гейм овер!
Я ударилась левым бедром о маленькую табуретку, стоявшую возле пеленального столика, а головой — о спинку кровати.
Результат — шишка размером с теннисный мяч на лбу и закрытый перелом большой берцовой кости.
Планы на будущее — по-прежнему не касаться пола. По крайней мере, левой ногой, так как она на неопределенное время закована в гипс. Прогноз погоды — плюс двадцать семь, яркое солнышко, безоблачное небо. «Морген Пост» сообщает о небывало жарком лете. А в нашем списке планов на каникулы было следующее:
1. Катание на велосипедах.
2. Парк аттракционов.
3. Катание на скейтборде.
4. Ночной поход в Гамбургский лес.
5. Верховая езда.
6. Футбол в городском парке.
7. Мастер-класс по хип-хопу.
8. Посещение цирка на набережной Эльбы.
9. Хоккей на траве.
10. Курс обучения серфингу.
Вам ничего не кажется странным?
Я подвела под всеми десятью пунктами жирную черту и нарисовала череп с костями.
Вопрос: что будет делать двенадцатилетняя (почти!) девочка во время летних каникул в Гамбурге, если она может передвигаться только в инвалидной коляске?
* * *
НАЧАЛО НОМЕР ДВА
Тем летом, которое я провела в инвалидной коляске, я была писательницей. Славу мне, в первую очередь, принесли мои мистические триллеры. Моя героиня — девочка-детектив, переболевшая полиомиелитом и прикованная к инвалидной коляске, оснащенной всевозможными суперприборами. Ее прозвали Вращающийся Глаз, а истории о ней так щекотали нервы, что каждая книга продавалась в комплекте с упаковкой успокоительного, чтобы читатели могли вынести напряжение. Первая книга называлась «Вращающийся Глаз и зло под солнцем». Вторая — «Вращающийся Глаз и ужас в полнолуние», а третья — «Вращающийся Глаз и дрожь в тумане».
На встречах с читателями я раздавала больше автографов, чем поп-звезда. Писем от поклонников было столько, что их привозили на грузовике. Я получила Нобелевскую премию как самая талантливая начинающая писательница. Сама Джоан Роулинг произнесла в мою честь великолепную речь. Вот что она сказала: «Часто бывает так, что у самых знаменитых писателей жизнь складывается нелегко. Иначе они не смогли бы написать такие великолепные книги. Я с большим уважением отношусь к героине по прозвищу Вращающийся Глаз, которая появилась на свет в результате нелегкой жизни и богатой фантазии нашей дорогой Серафимы Скриптум».
Серафима Скриптум — это мой псевдоним. Знаменитости иногда пользуются псевдонимами, чтобы их не доставали папарацци.
Мое настоящее имя — Лола Фелозо, и знаменитой писательницей я бываю, как вы сами понимаете, только по ночам, когда не могу заснуть.
Правда, днем мне тоже нужно написать одну историю — «Как я провел лето». Такое задание мы получили в последний день занятий от нашего учителя немецкого языка герра Деммона. Вообще-то, я выдумываю истории с большим удовольствием, и когда представляю себя писательницей, со мной всегда моя муза. Музы — это такие греческие богини, покровительницы искусств, и они обладают магической силой. Они посылают творческим людям вдохновение, и у тех возникают гениальные идеи.
Иногда музами могут быть и люди, например, у поэтов — это их возлюбленные. Поэты слагают стихи, посвященные их улыбкам или сладким поцелуям, или даже умопомрачительной груди. У меня в дневной жизни тоже есть возлюбленный. Зовут его Алекс, и когда он меня целует, голова
