покоя.
— Шутишь? — голос дрожал, но я, противясь ему, продолжал. — Я умер? Как?
— Тебя сбила машина.
— Когда? Когда я бежал со станции?
— Нет, это случилось через много лет после. Ты вышел с вокзала и поехал на такси, защитил диссертацию и много лет работал в институте.
Невероятно… Всё было именно так, как оно сказало. Внезапно голова перестала болеть, а разум прояснился, я помнил всё: своё рождение, жизнь и смерть, машину, крик и пелену. Я видел гибель девушки и не помог ей, боясь опоздать и потерять свой шанс на успех, отгоняя всякую мысль о ней и свою вину.
— Тогда почему я помнил лишь это?
— Вероятно, тебя это гложет. В жизни мы не всегда честны, даже сами с собой, и порой забываем об истинных мыслях. Воспоминания путаются и исчезают, чувства притупляются, а желания перестают представлять ценность. Но, как ни странно, именно об этом думают все, когда приходит время. О сожалениях. И только тогда ты честен, когда шанса уже нет.
Я не подобрал платок тогда, но навсегда забрал его в свои мысли. Я хотел увидеть её лицо, но не мог и потому создал её частичку. Как будто легче, когда видишь лицо, знаешь и помнишь, а может и не легче. Может, мы специально вызываем боль, чтобы было чем себя оправдать.
— Боже… Я не хочу умирать… — холодный воздух обдувал мои щеки, стирая слёзы.
— Никто не хочет. Никто не жалеет о рождении, но все жалеют о смерти. А неизменно как то, так и другое.
Его сияние окутало меня, словно объятия матери, тёплые и спокойные. Я мог отвлечься от боли и простить себя, но…
— Я отправлюсь в ад? — почти шёпотом поинтересовался я.
— Ты уже тут. В своём, персональном.
