Книга Вишнёвая истина - Марсия Андес

Он вновь скользит по мне взглядом, и я невольно съеживаюсь, словно это поможет мне спрятаться.

— Да, — не смотрю на парня. — Устроилась секретарём у адвоката.

— Ты же врачом хотела стать, — тихо замечает Костя, словно расстраивается моим выбором.

— Как-то не получилось.

Откусываю ещё один кусок шаурмы, чтобы забить рот и ненадолго уйти от разговора. Краем глаза замечаю на себе пронзительный взгляд Назарова, и вдруг удивляюсь, как вообще всё так повернулась, что я оказалась с ним один на один после всего, что с нами произошло.

— Я слышал, ты продала бабушкину квартиру, — парень отворачивается и откусывает небольшой кусок. — Твой отец как-то обмолвился. Сказал, что ты взяла ипотеку.

— Всё-то он тебе рассказывает, — прожевав, отвечаю я. — Решила, что пора съехать от отца с Кариной, у них же двойня родилась, а это сумасшедший дом. Никогда не заведу детей, — смеюсь я. — А ты всё там же?

— Не, служебное выдали.

Отправив в рот последний кусок шаурмы, я комкаю обёртку — Костя протягивает руку ладонью вверх, и я, помедлив, отдаю ему мусор, который исчезает в пакете с оставшейся едой.

— Там ещё картошка и бургеры. Будешь? — предлагает парень.

— Картошечку, — довольно улыбаюсь, и Костя, прикусив губу, достаёт из пакета остальное содержимое. — Спасибочки.

— Кстати, — Назаров секунду медлит, делая вид, что увлечён обёрткой. — Давно ты со Стасом общалась?

Всё внутри меня замирает и натягивается подобно струнам.

С того случая, когда меня похитил психопат Марк, я постаралась уйти как можно дальше от Скворецкого, у него не было на меня времени из-за сотрудничества с полицией, судов над Марком и его матерью, компании и прочих важных дел, в которые он на тот момент был погружён. А потом мы просто перестали общаться и забыли друг о друге, так и не обсудив до конца всё, что с нами произошло. С Костей постепенно произошло то же самое, виделись мы лишь благодаря отцу, а, когда я взяла ипотеку и съехала, так и вовсе не оставила поводов пересекаться с Назаровым.

Мне было тяжело, и я сбежала. Мы столько боли причинили друг другу, что разлука — единственный верный шаг на пути к нашему спокойствию и счастью.

— Давно, — распаковав картошку, я отдаю Косте скомканный бумажный пакет. — Мы с ним не виделись с того момента, как я забрала свои вещи из его квартиры.

— Ясно, — кажется, в его голосе мелькает облегчение. — Я с ним вижусь иногда, раз в пару месяцев. Он в основном компанией занят.

— М…

Повисает молчание. Я недолго жую картошку фри, думая обо всём, что связывало меня со Стасом Скворецким, а, когда думать о нём больше не остаётся сил, спрашиваю:

— Так, о чём ты хотел поговорить?

К этому моменту Назаров уже расправляется с шаурмой. Вид у него уставший, синяки залегли под глазами, видимо, работа на нём сказывается не самым лучшим образом. Я вспоминаю отца, как тот вечно пропадал в отделе, разгребая документы и сажая преступников за решётку, и удивляюсь, как он так долго протянул на такой сложной работе. Косте, видимо, тоже нелегко приходится.

— Про Антона Юрьевича. У него скоро годовщина, и, поговаривают, повышение. Мы хотели устроить ему сюрприз, и я подумал, что ты захочешь поучаствовать.

— И какие планы? — с любопытством спрашиваю я.

— Ресторан. Или, как вариант, можно снять загородный дом на выходные. Будут коллеги с работы, их жёны и так далее, — Костя проводит языком по губам. — Как тебе такая идея?

— Ну… — я задумчиво кривлюсь, представляя реакцию отца на подобный праздник. — Думаю, можно снять дом на выходные. Не знаю, сможет ли Карина найти кого-то, чтобы присмотреть за близнецами, а так их можно было бы взять с собой. Думаю, в ресторан он захочет сходить вдвоём с Кариной, он как- то обмолвился об этом недавно.

— Есть ещё время, придумаем, — парень склоняет голову к плечу и смотрит на меня. — Ты же в деле?

— Конечно, — улыбаюсь.

Мы встречаемся взглядами, но я, не выдержав, отворачиваюсь. Словно почувствовав моё настроение, Костя прокашливается и, недолго помолчав, говорит:

— Подбросишь до отдела? Мне ещё нужно поработать…

— Да, конечно, — я отдаю парню недоеденную картошку и отряхиваю руки. — Как, кстати, твой котейка поживает?

Повернув ключ, я оживляю двигатель и, взглянув в боковое зеркало, выезжаю на дорогу.

— Он сбежал год назад, — тоскливо отвечает Костя, отправляя в рот ломтик картошки. — Наверное, с балкона сиганул. Я тогда его не закрыл, а, когда домой пришёл, кота уже не было. Да и под окнами тоже не нашёл.

— Оу. Жалко. Он мне нравился…

— Да, теперь в квартире пустовато, — парень подпирает голову рукой, наблюдая за суетливыми дворниками.

— А у меня серо-голубая кошка, — хватаюсь. — Завела пару лет назад. Ириской зовут.

— Почему Ириской? — коротко хохочет Назаров.

— Потому что она любит сладкое. Ест его похлеще корма.

Он фыркает, улыбается. И я тоже.

— Выглядишь уставшим, — замечаю я, косясь на парня.

— За-е-бал-ся, — растянуто жалуется он. — Народ увольняется, работать некому. По двое суток ставят в неделю… Я только и делаю, что дежурю и бухаю, а не бухать с такой работой невозможно…

— Почему не уйдёшь?

— А куда? — в его голосе проскальзывает тоска. — Однажды я психанул и написал рапорт на увольнение. Мне вставили пиздюлей, пришлось его забрать. Да и не умею я ничего, а так хоть полезное дело делаю.

Я грустно усмехаюсь. Работа хоть и отвратительная, но в тайне я даже завидую Косте, ведь он нашёл именно то, что ему нравится, а я всё скачу с одного места на другое. Как в детстве не знала, что делать со своей жизнью, так и сейчас понятия не имею.

До отдела совсем недалеко — минут десять, и я уже останавливаюсь напротив здания с крупной надписью «полиция», осматривая служебные машины и парочку людей в форме на крыльце. Костя замечает мой взгляд и тоже оглядывается, прежде чем сказать:

— Ладно. Рад был повидаться.

— Ага. Я тоже, — легко улыбаюсь.

Костя молчит, смотрит на меня так, словно хочет либо обнять, либо поцеловать, либо ещё хоть как-то нарушить дистанцию между нами, но потом улыбается и уходит. Дверь хлопает — я смотрю в спину спешащего прочь Назарова, окутанного пеленой бесконечного ливня, и что-то лопается внутри меня подобно натянутой струне. Качнув головой, я давлю на газ, уезжая от полицейского отдела как можно дальше.