и курица пахла крайне соблазнительно. Он вздохнул, отложил телефон и стал спускаться.
— Вот и славно. А мы и не надоедаем молодым людям, — Аркадий Ильич смотрел с тёплом на жующих Иру и Антона, — думаем, что им со стариками разговаривать. Скажите, Борис, а куда вы путь держите? Мы вот, так сложилось, все до Адлера.
Ира удивилась тому, что старик говорит о себе во множественном числе, но промолчала.
— Мне в Сочи. — Вставил Антон.
Борис, вытирая салфеткой пухлые губы, ответил:
— О, да это совпадение! Я тоже еду в Адлер. Дела у меня там.
Он неожиданно зарделся и сконфузился.
Ира, уловив паузу в разговоре, решила помочь:
— И я в Адлер. Еду к любимому человеку. Вот. Наверное, мы скоро поженимся.
— Наверное? — Антон не удержался от вопроса.
— Наверное. Мы пока не виделись, но он уже сделал мне предложение. — И видя выражение лиц попутчиков, Ира спешно стала объяснять, — Нет, вы не думайте. У нас все очень серьезно. Мы полгода уже вместе, очень хорошо друг друга знаем. Он такой замечательный…
— Ирочка, расскажите нам подробнее, если хотите. — В светлых глазах Аркадия Ильича мелькнул хитрый огонёк. Нет, это не был огонь любопытного человека. Но был огонёк знающего, много повидавшего на своём веку старца, предвкушающего ещё одну зарисовку чужой жизни.
Поезд мерно покачивался из стороны в сторону. В купе уже зажегся общий свет, и лампа уютно отражалась в окне. Сизый пейзаж убаюкивал и располагал к беседе. И, неожиданно для себя, эти три посторонних человека показались Ирине такими родными и понимающими, что захотелось поделиться с ними своей историей. Она рассказала все. И как познакомилась с Денисом, и как влюбилась. Как испортились их отношения в последнее время. Как он ревновал ее ко всем подряд и не разрешал ходить к подруге в гости. Девушка даже рассказала, что жутко боится его увидеть, и его истерик. Но с родителями отношения испорчены, университет брошен и все мосты в прошлую жизнь сожжены. Теперь только вперед, к светлому (или не очень) будущему.
На минуту в купе стало очень тихо. Только стук колес и позвякивание чайной ложки в стакане, разбавляли неловкую паузу. Люди старшего поколения не могли взять в толк, как можно уехать через всю страну к мужчине, да еще незнакомому. Но по наитию они понимали, что разговоры в духе “а вот в наше время…” — не самое лучшее средство общения с молодежью.
Антон неожиданно близко принял историю этой девушки. Он смотрел на нее и думал о том, что если люди женятся, ужу будучи несчастными, что же тогда будет с ними дальше? Несчастным одна дорога…
Первым нарушил молчание Борис:
— Ну, дело молодое. Вот встретитесь и все как-то образуется. Ну психует мужик, бывает. Может это он от того, что ты далеко.
Аркадий Ильич неодобрительно покачивал головой, но молчал.
Ира посмотрела в окно, потом на свои руки. И не придумала ничего лучше, чем прикрыться от неловкости куском курицы. Она принялась активно жевать.
Антон чувствовал, что тоже должен что-то сказать, но идей, как назло, не было.
Поезд заскрежетал и начал замедлять ход. За окном мелькали все те же леса и холмы.
— Сейчас, наверное, большая стоянка будет, — Антон нашел, как сменить тему. — Кто-нибудь пойдет прогуляться? Я люблю смотреть вокзалы.
— Антон, а вы сами откуда? — спросил Аркадий Ильич.
— Родился я в Кемерово, только мы оттуда уехали. А так в Воркуте всю жизнь прожил.
— Ого! Человек из Кеееемерово… — плотным басом протянул Борис. — Но увидев полное непонимание на лицах попутчиков, пояснил: — Песня такая есть.
Антон невольно улыбнулся этому несуразному человеку. Но тут же вспомнил, что должен быть серьезным и усилием воли подавил зарождающуюся улыбку.
Разговор как-то опять не клеился. Поезд подкатывался к очередной станции и можно было пойти подышать свежим воздухом, исследовать еще один перрон и съесть пирожок с печенкой, неизменный атрибут железнодорожных вокзалов. Они дождались, пока схлынет основной поток пассажиров и вышли по очереди из купе.
На перроне Ира отошла в сторону, набралась храбрости и набрала номер Дениса.
Юрья
День давно сменился вечером. После большой стоянки все пришли замерзшие, румяные и довольные.
Потом, не сговариваясь, каждый стал заниматься своим делом. Ира достала электронную книгу, устроилась поудобнее и погрузилась в суровый мир Оруэлла. Аркадий Ильич напялил маленькие очки на нос и уткнулся в судоку.
Сверху раздавались смешки Бориса и тихое бормотание его телефона. С полки Антона не было слышно ни звука.
Борис сначала смотрел внимательно очередной выпуск какой-то юмористической передачи, но потом его мысли рассеялись и потекли в совершенно неуправляемом потоке.
Маша, конечно, не может ничего узнать. Как ей узнать? Он подготовился. Не хуже шпиона, честное слово. С Котовым договорился, Сашке Быкову все инструкции дал. Если что, он прикроет. Легенда с командировкой ему пришла в голову еще три месяца назад.
Борис Михайлович был абсолютно счастливым человеком и примерным семьянином. Имел в наличии трехкомнатную квартиру, дачу, некоторый капитал, жену Машеньку и двоих сорванцов. Занимался продажей живой рыбы и гордо именовал себя бизнесменом. В общем жил себе Борис спокойно, пока его чумной друг Сашка, не показал ему случайно сайт знакомств.
— Вот, — говорит, — давай стариной махнем! Ну хоть глазком одним. Можем мы еще с тобой по бабам, а? — И тыкал в бок локтем, так заговорщически.
И открылся тогда Борису целый новый мир. Оказывается, на свете много одиноких женщин. И оказывается, они очень даже не против познакомиться с высоким улыбчивым бизнесменом из Воркуты. Он вспомнил фото, которые ему слали эти дамы, у него приятно заныло где-то внизу. И ведь их совершенно не смущало, что кандидат давно и бесповоротно женат!
Так, побаловавшись пару недель, Борис заскучал было. Печатать всякие тексты его огромными пальцами в смартфоне было крайне неудобно, да и Маша стала косо поглядывать на его нездоровый интерес к телефону, чего раньше не наблюдалось никогда.
Но однажды вечером, будь он неладен, Борис сидел в уборной и бесцельно листал ленту сообщений. Вдруг появилось новое, и с аватарки на него взглянула, томными глазами, пышногрудая блондинка.
Вот тут-то и понеслось! Переписка быстро из формальной и шутливой превратилась в интимную и жаркую. Потом обменялись телефонами, начались и звонки. Все больше он пропадал в омуте страсти, всё больше раздражала его жена в этом нелепом халатике со звездочками и всё больше манила прекрасная Светлана, в её немыслимых прозрачных пеньюарах. Она присылала свои фото в таком виде, в каком он за двадцать лет жизни
