Когда заказы были розданы и оплата получена, Карш заглянул под навес.
— Как красавица?
Молодой Однорогий бист прервал чистку Золотинки — гвара цвета свежего меда.
— Гораздо лучше, — Мараг погладил широкий лоб животного, — я ж говорил, поправится. Ещё Луна не обкрошиться, как она сможет топтать песок наравне с остальными.
— Справишься без меня, Мараг? — спросил Карш, заранее зная ответ.
— Как всегда, Вэл Карш, главное возвращайся к битве драконов.
— Неужели у тебя лишние завелись, — подтрунивая над последним поражением друга в шархи спросил Кавилл.
— Я твоих готов приютить, — не остался в долгу Мараг. — А ещё...
Карш остановился и посмотрел на пунцового биста.
— Возьми меня в следующий раз в пески. Наши ж отцы...
— Поговорим об этом после, резче чем хотелось, оборвал Марага Карш, и более мягко добавил. — После обсудим.
Карш подхватил ящик лучшего чавуки и дунув в переносицу Пеструшки пошел к торговым площадям сектора.
О Мараге он подумает после, а пока время смыть песок и навестить старых друзей.
***
Караванщик словно переродился. Из моолонга, нацеплявшего на себя песок всех уголков Мэйтару он вновь стал обычным тхару. Одежда пахла свежестью и мятой, ящик холодовика приятно морозил плечо, новорожденное солнце льнуло к щеке как котёнок шаати.
Карш с удовольствием мерил улицы Аббарра широкими, уверенными шагами. Он любил этот прекрасный город полный грехов и благодатей. Если бы кто-то спросил его, где джинны и феи, монстры и хранители, добро и зло обитают, он не задумываясь ответил, что силы Света и Тьмы клубком сплелись тут — в последнем оплоте Мэйтару, Черном цветке с белыми стенами, городе, в котором убийцы могут стать спасителями, а благородные леди — шлюхами.
Огненный небесный бог уже просыпался. Золотой котёнок шаати выпускал коготки. Час-другой и онрасправит крылья, устремится в лазурную высь, плавя воздух и песок. А пока этого не произошло, Карш с удовольствием вдыхал свежий воздух. Говорят, Аббарр просыпается с первым ночным караваном. Но Карш знал — этот город не спит никогда!
Пара квартов, и вот он на месте. Вариол Карш погонщик гваров, караванщик золотых песков, прирожденный бист Юга остановился у лавки своего давнего друга. Ничего не меняется: прилавки начищены и выставлены, дверь открыта, тёплый свет лампы струится через ленты бусин занавески.Карш различил знакомый силуэт, склонившейся над столом.
Караванщик стукнул дважды по деревянной панели, покрытой резьбой и, не дожидаясь ответа, нырнул внутрь. Бусины зашелестели, обнимая гостя тонкими разноцветными змейками.
Белобородый пожилой бист оторвал голову от бумаг и посмотрел на нежданного гостя. Морщины лучиками расползлись от глаз и он тепло улыбнулся.
— С возвращением Вариол, — бист поднялся и не спрашивая достал две кружки, — Мятной лимры или в этот раз чего покрепче?
— Лимра будет в самый раз, Вэл Стурион, — Мало, кто на земле Мэй звали его первым именем. Лишь самые близкие. От этого ощущение «дома» усилилось, обволокло уютом, словно возвращая в прошлое.
Стурион жестом пригласит гостя к столу и поставил медный кувшинчик на огонь.
— Я озадачился не увидев твоего паренька сегодня, — Вариол сел, поставив ящик на свободный стул.
— Неужели я остался без чавуки? — рассмеялся Стурион, помешивая закипающую лимру.
— Куфы б сгрызли мои рога, если б я это позволил!
Стурион улыбнулся, прекрасно помня, что у Карша нет рогов, но не став поправлять его — этот парнишка, а теперь уже и взрослый муж с самого своего появления в Мэйтару был своим. Словно вытесан из Энхар, но в то же время впитывающий знания и умения как песок .
Старик наполнил кружки и взглянул на ящик. Карш перехватил взгляд и кивнул на подарок:
— Специально для тебя, свежего урожая. А вяленные доставит Мараг.
Стурион щелкнул замком и поднял крышку. Из ящика пахнула морозцем — тонкие пластины холодовика лучше всего сохраняли сочные фрукты. Идеальные, глянцево-синие красавицы чавуки играли бликами лампы как драгоценные камни.
Стурион с наслаждением вдохнул морозный аромат родного Азура. В памяти закружили лепестки цветущего оазиса...
— Это не всё, — хитро подмигнул Карш. — Я помню, как отец рассказывал, что вы родом из Азура...
— Да, будет покоен его путь на той стороне мира.
— И легки барханы Вневременья, — Карш тронул рукой рубаху на груди, под тканью которой талисман что впитывал тепло тела.
Повисла мимолетная тишина. Мужчины смотрели сквозь время в прошлое, и каждый видел своё.
— Я наконец-то нашёл его, Вэл Сту, — прогнал нахлынувшую тоску Карш и расстегнул сумку. — Еле утерпел, чтобы довезти в целости.
Стурион вздернул бровь, с интересом наблюдая как караванщик разматывает тонкую материю...
— Не может быть, — глаза старика предательски заблестели.
На столе стояла пузатая баночка. За толстым стеклом искрилась жидкое синяя драгоценность пустыни — нектар Азура: мёд чавуки.
— Смелее, — Карш пододвинул баночку к старику и сделал вид что не заметил как тот смахнул слезу.
Рука стурион предательски дрожала, когда он открывал крышку. Осторожно зачерпнув кончиком ложечки мёд он вдохнул терпкую сладость.
— Спасибо, сынок, — переполненный чувствами и воспоминаниями, проговорил Стурион.
Карш на мгновение превратился в ребёнка, сердце сжалось от воспоминаний, и кольнула от запрятанной глубоко, но не забытой боли.
— Расскажи мне о нем, — кивнул на мёд Карш. — Но оба поняли, что спрашивает он не только о синем нектаре.
— Дхару Карш был бесстрашен и отчаян. Старая Мора сколько не отхаживала его хворостиной, он все равно был упрям как гарнур. Но часто хворостина плясала по его спине за чужие проделки. Таким он был — поперечный, но справедливый, готовый защитить, может от того что его некому было защищать. Азурский мёд уже тогда был на вес золота: то ли недуг сгубил пчёл, то ли какой дурак решил под насолить, но несколько гнёзд — все что осталось, а потому мы, дети могли лишь мечтать о нем. И тогда твой отец предложил самое безумное — украсть мёд не у Моры, что прятала его в запертом сундуке на складу за тремя дверями, а ключи всегда носила между иссохшими и длинными что пустые бурдюки грудьми. Он предложил украсть мёд у пчёл!
Стурион рассмеялся.
— Видел бы ты его горящие глаза и пламенную речь! Дхару мог повести за собой армию! Что уж говорить о детях. Три дня мы собирали вонючих жуков чтоб обмазаться с головы до ног выделяемым ими зловонной жидкостью. Мы смердели как выгребная яма, а накинутые простыни делали нас похожими на призраки из самых нелепейших историй, но тогда... тогда мы чувствовали себя героями. А герой готов на многое ради подвига и добычи.
