в недосягаемости, лежат разбитые остатки винной бутылки. Осколки стекла усеяли его спину, а кровь лилась из большой раны на голове, образуя ореол, который стекал по бордюру в сточную канаву.
Вокруг него, как стая баньши, кружит группа подростков постарше, они смеются и прыгают вокруг, время от времени останавливаясь, чтобы ударить мужчину ногой в бок. Мужчина пытается отползти, но они снова настигают его и пинают, пока он не перестает двигаться. Люди переходят дорогу или спешат мимо, не желая вмешиваться. Проезжают машины. Никто не останавливается.
Гордон узнает маленьких панков. Они живут в этом районе, в домах за углом. Он чувствует, как его руки сжимаются в кулаки, и в нем поднимается гнев. "Маленькие ублюдки", - бормочет он. Но он знает, что не может принять этот гнев, он должен загнать его обратно во тьму, где ему самое место.
Но я должен что-то сделать, я должен что-то сделать, ради всего святого!
"Гребаный бомж!" - кричит один из ребятишек, достаточно громко, чтобы быть услышанным через закрытое окно. "Найди работу, ты, нищий кусок дерьма!"
Остальные смеются и поздравляют своего друга, пока бездомный снова пытается уползти. Они позволяют ему пройти несколько метров, прежде чем один из них, судя по всему, лидер, парень лет восемнадцати в бейсболке, надвинутой набок, становится на спину упавшего и начинает мочиться на него.
Из парка через дорогу внезапно появляется пара женщин лет тридцати. Одна из них разговаривает по мобильному телефону, а другая размахивает руками и кричит на мальчиков, как будто хочет их запугать. Вместо этого они рассмеялись, а один из них бросился на нее в насмешливом порыве. Она останавливается и, спотыкаясь, возвращается на улицу, где ее чуть не сбивает фургон, который виляет, сигналит и уезжает. Женщина, разговаривающая по телефону, громко объявляет, что вызвала полицию и они уже едут.
Один из мальчиков выбивает телефон у нее из рук. Другой подходит к ней сзади и хватает ее за попу. Она поворачивается, чтобы дать ему пощечину, но он, спотыкаясь, уже возвращается к своим друзьям, которые смеются.
К суматохе присоединяются двое мужчин, один помоложе, другой среднего возраста. Они вмешиваются, защищая бездомного и становясь между мальчиками и двумя женщинами, одна из которых настолько разъярена, что ее приходится удерживать от нападения на них.
Происходит обмен словами, звучат угрозы, и в конце концов мальчики уходят. Пока добрые самаритяне осматривают бездомного, Гордон отходит от окна. Его сердце стучит в груди, как молот. Голова немного кружится, и он на мгновение возвращается в свое кресло. Он не закрывает глаза, зная, какие видения и воспоминания возникнут в его мозгу, если он это сделает.
Кайф почти прошел.
Проклятое соседство, думает он. Даже небезопасно выйти и купить гребаный торт, когда я его хочу.
"Мне нужно убираться отсюда", - бормочет он. "Уйти в более безопасное место".
Но такого места нет. Не для Гордона. Он знает это.
Кэти любила город, но он никогда не испытывал к нему особой привязанности, так или иначе. Так почему же он остался? Почему он переехал в эту дыру, когда Кэти не стало и он больше не мог позволить себе жить в приличном районе? Почему он не уехал, когда у него была возможность? Тогда это казалось нелояльным. Он должен был остаться в городе, который любила Кэти. По правде говоря, он надеялся, что пребывание в городе сохранит для него частичку ее жизни. Он ошибался.
За окном слышна суматоха и разговоры. Надеется, что приехала скорая помощь и кто-нибудь сможет помочь этому бедному старику.
Старик...
Господи, думает он, это же мог быть я там, на тротуаре, весь в крови, моче и бог знает в чем еще.
Вдалеке раздается странный грохот. Гордон не сразу понимает, что это гром. Он смотрит на окна. Дождь начинает падать, бьется о стекло и постепенно размывает мир снаружи.
Кэти, это ты?
Дождь усиливается, словно в ответ. Или это просто его воображение?
Скажи мне, что делать, любовь моя, я больше не знаю, что делать, мне так одиноко, Кэти, я потерян без тебя, проклят без тебя...
Он презирает свою слабость. Хуже того, Кэти это тоже не понравилось бы. Она была самым любящим, сострадательным, терпеливым и понимающим человеком из всех, кого Гордон когда-либо знал, но в то же время она была такой сильной и практичной, такой бескомпромиссной. Даже она не смогла бы все исправить, но, по крайней мере, она смогла бы успокоить его и заставить страх утихнуть, хотя бы ненадолго.
Звонок телефона застает его врасплох.
Он схватил трубку с журнального столика, артрит в мизинце пульсировал от сжатого кулака. "Алло?"
"Здравствуйте, это мистер Коул?" - спрашивает мужчина с густым индийским акцентом.
"Да, это Гордон Коул".
"Доброе утро, мистер Коул, меня зовут Эндрю, и я звоню из компании American Eagle Vitamin. Я хотел бы рассказать вам о специальном предложении на наши мультивитамины, которые специально разработаны для удовлетворения потребностей пожилых людей. Мы можем доставить их прямо к вашей двери, и только за то, что вы попробуете их сегодня и заплатите своей основной кредитной картой, мистер Коул, я уполномочен предложить вам бесплатную доставку и специальный бесплатный подарок..."
Гордону не нужны витамины, и он не собирается их покупать. Но он позволяет Эндрю продолжать. Он даже задает вопросы, когда тот заканчивает, держит его на телефоне как можно дольше и делает вид, что Эндрю - друг, который позвонил поболтать. Это помогает ему забыть о бездомном. Это помогает ему забыть обо всем.
Когда Эндрю наконец понимает, во что он ввязался, он заканчивает разговор.
Гордон вешает трубку. Он смотрит на трубу и вздыхает.
Дождь продолжается.
Я выйду на улицу, думает он. Я выйду под дождь. Я не могу больше оставаться здесь. Ни в этой квартире, ни в этом городе. Может быть, даже не в этом мире. Я ухожу и не вернусь, никогда.
Но вот глаза медленно закрываются, и Гордон уже крепко спит.
2.
Это не сон. Это реальность. Как бы Гордон ни хотел, он не может заставить себя проснуться от этого, потому что он не спит.
Под дождем город вокруг него словно тает. Жидкое небо царит над искаженными отражениями в грязной луже, пульсируя и двигаясь так, как могут двигаться только живые существа. Живые существа, способные чувствовать боль, поверхностные вещи, скрывающие все то, что живет и сговаривается в более глубоких, темных водах. И сквозь дождь пробивается преждевременная полуденная тьма, черная кровь из ран, которые
