губ поднимаются вверх.
– Я верю тебе, – говорю я. Потому что так и есть, я верю ему всей душой.
Джек кивает, шагает в проход в дереве своими длинными, как у паука, ногами и утягивает меня за собой.
* * *
Мы летим в пустоту головой вперёд, словно подхваченные порывом ветра, пока наконец не оказываемся по другую сторону двери в городе Дня всех влюблённых – месте совершенно непонятном и странном. Я быстро провожу пальцами по швам, проверяя нитки и стежки, чтобы убедиться, что ни один из них не разошёлся, а затем полной грудью вдыхаю нежный, сладкий аромат шоколада и цветущих роз. Мы стоим в роще, почти такой же как наша: семь деревьев, растущих по кругу, по одному на каждый из семи праздников. Но лес здесь густой, с высокими раскачивающимися ветвями, изумрудными листьями и крошечными белыми цветочками, трепещущими от малейшего порыва ветра. Ничего общего с корявыми голыми деревьями, которые растут вокруг города Хеллоуина.
Джек берёт меня за руку, оглядывается с лукавой улыбкой, как будто только что выскочил из тени и напугал призрака – одно из его любимых развлечений, – и мы идём по извилистой тропке, ведущей из рощи. По пути я кончиками пальцев касаюсь лепестков пыльно-розовых маков и кроваво-красных роз, которые колышутся на длинных стеблях по краям тропинки, а когда мы выходим из леса, с удивлением гляжу на безоблачное небо, переливающееся нежными розовыми всполохами.
– Здесь день, – с удивлением отмечаю я. – Была ночь, когда мы покинули город Хеллоуина.
– В каждом мире закаты и рассветы наступают в своё время, – сказал Джек, взмахом руки указывая на небо. – Это называется часовые пояса.
Я крепче сжимаю его руку. Мне не по себе: все стежки напряжены, как будто их слишком сильно затянули. Путешествие из одного города в другой, из одного часового пояса в другой сбивает с толку. Голова кружится так, что я боюсь упасть.
– А где их кладбище? – спрашиваю я, когда мы выходим на усеянный розами луг, обрамляющий город.
В Хеллоуине кладбище находится на окраине, недалеко от ворот, так что каждую ночь вой мертвецов разносится по городским улицам. К этому времени я рассчитывала встретить хотя бы одного. Если их кладбище расположено где-то далеко, то как они наслаждаются стенаниями усопших?
– Не в каждом праздничном городе есть кладбище, – объясняет Джек и весело мне подмигивает. – Зато погляди, сколько здесь всяких сердечек!
Он указывает костяным пальцем на городские ворота из серебристого металла, украшенные сотнями кованых сердец. По обе стороны от ворот растёт по цветущему вишнёвому дереву, кроны которых образовывают – а может, их специально так обрезали – два больших сердца. Это странное, неестественное зрелище, хотя, безусловно, красивое. Мне становится интересно, неужели все растения в городе Дня всех влюблённых выглядят так?
Ветви вишен покачиваются на ветру, обдавая нас ароматом пышных цветов.
– Но к чему все эти сердца? – спрашиваю я.
– Я слышал, что День всех влюблённых – праздник, который проходит в феврале. – Джек задумчиво приподнимает надбровные дуги. – На него люди дарят друг другу конфеты, розы и плохо написанные любовные стихи.
– Зачем?
– Кто знает? – Джек улыбается, оглядывая город. – Но разве здесь не чудесно?
И правда, город Дня всех влюблённых очарователен, хоть для меня это всё очень непривычно. Небо здесь не нависает грозными свинцовыми тучами, а силуэты домов вдали совсем не похожи на скученные, покрытые чёрной копотью здания города Хеллоуина. Нигде нет гнилых черепов или тыкв- фонарей, зловеще светящихся в темноте, нет гогочущих упырей, демонов или мрачных жнецов с выпученными глазами, наблюдающих за нами из тёмных закоулков. На самом деле здесь вообще нет тёмных закоулков. Буквально всё вокруг блестит и сверкает на солнце, как сахарная пудра. Даже воздух наполнен розоватой дымкой с едва уловимым сладковатым ароматом только что распустившихся весенних роз или первой в году ложки тыквенного джема.
Всё здесь как будто вывернуто наизнанку, но, к своему удивлению, я не могу перестать любоваться. Каждый куст с пышными цветами заставляет моё сердце трепетать, а голову сладко кружиться.
Это место – нечто совершенно мне чуждое, но, несомненно, восхитительное.
Мы проходим через кованые городские ворота, украшенные замысловатым узором из сердечек, и я чувствую, как мои швы постепенно расслабляются, а в груди рассыпается комок из сухих листьев.
По розоватому небу над нами пролетает стая птиц, на время закрывая нас от лучей солнца, которые будто кистью разбрызгивают на всё вокруг золотистое сияние. Приглядевшись, я замечаю, что это вовсе не птицы.
Скорее эти маленькие существа напоминают детей.
Несколько из них порхают прямо над нашими головами: розовощёкие и пухленькие, с крошечными деревянными луками, стрелами с сердечками вместо наконечников, торчащими из колчанов на маленьких спинках, и белоснежными крылышками.
– Кто это? – спрашиваю я.
– Не представляю, – с усмешкой отвечает Джек.
Они не обращают на нас никакого внимания и спокойно летят дальше к мерцающим впереди зданиям.
Извилистая грунтовая дорожка вскоре превращается в булыжную мостовую, ведущую нас в глубь города Дня всех влюблённых. Я жадно оглядываюсь по сторонам и стараюсь даже не моргать, чтобы не упустить ни одной детали. Белоснежные домики из мелового камня, выстроившиеся вдоль улиц, выглядят почти съедобными. У них розовые черепичные крыши и обрамлённые сердечками окна с цветными витражами, напоминающими леденцы – кажется, лизнёшь их и наверняка почувствуешь сладость расплавленного сахара.
Постепенно моя улыбка становится такой же широкой, как и у Джека.
И вот мы наконец оказываемся на главной городской площади, где установлен большой фонтан с каменной скульптурой младенца в середине. Это точно такой же толстощёкий крылатый малыш как и те, что мы видели по дороге.
Я сажусь на край фонтана и гляжу в нежно-розовую воду – оттуда на меня удивлённо смотрит моё отражение.
– Как думаешь, отсюда можно пить? – спрашиваю я и осторожно тянусь к воде. Уверена, на вкус она как сахарная глазурь и лепестки календулы.
Но за мгновение до того, как кончик моего пальца разрушил бы безмятежность водной глади, позади нас раздаётся спокойный бархатистый голос:
– Радостно видеть в городе влюблённую пару.
Я поворачиваюсь и поднимаю глаза... поднимаю... и поднимаю... пока не встречаюсь взглядом с дамой ростом на голову выше Джека. Не женщина, а башня в длинном шифоновом платье с крошечными белыми сердечками, вышитыми на кремовой ткани юбки. Её волосы цвета клубники собраны в причёску, напоминающую пчелиный
