и еды, тебе мало одного глаза? Я тебя и второго лишу!
— Господин, — запинаясь проговорил Педро, — они тайно проникли наверх, — Эдмон внимательным долгим взглядом посмотрел на Диего, — да ты не так прост, как кажешься, — Снимай их со столба и, если через пару дней они будут выглядеть как и сейчас, берегись, Пабло, быть тебе не только слепым, — последние слова Эрнан сказал тихо, почти шепотом, но обитатели дома увечных заметили, что именно они заставили Пабло побледнеть.
Часть 8
Диего и Хуан лежали на своих мешках, толстая Марта промыла и помазала их раны какой— то дурнопахнущей мазью, которую делала сама. Кстати, не такой, уж, и толстой она была: «ну чуть полнее Матери»—, прикинул Диего, просто, на фоне истощенных обитателей дома увечных она выглядела достаточно упитанной.
Марта была молода и хороша собой. Эрнан выкупил ее лет семь назад у деревенского старосты, который хотел отдать ее в руки Святой инквизиции, якобы, за колдовство.
Но Марта не была колдуньей, просто хорошо разбиралась в травах и умела их правильно применять, при этом была праведной католичкой, регулярно ходила в храм, до попадания к компрапекеньос, конечно.
Здесь никому не позволялось выходить в город без разрешения старшего хозяина.
Антонио— младший брат Эрнана мало бывал в доме убогих, его не очень прельщало возиться с больными и увечными людьми, больше нравился цирк — здесь всегда было весело и шумно. Ему нравились красивые подтянутые тела акробатов и гимнастов, размалеванный лица паяцев, таинственные маски факиров.
Совсем другое, нежели изуродованные природой или человеком тела обитателей дома увечных.
Особенно не любил он подниматься на второй этаж дома, где в жутком смраде «дозревали» в глиняных «тюрьмах» будущие источники его обогащения.
Нет, ему не было их жаль, просто, брезгливая тошнота подступала к горлу.
Когда Эрнан увозил Марту, у неё только что родился сынок, который был для неё всем на свете.
Долгие годы прибывания здесь, она лелеяла мечту когда — нибудь встретиться с ним, надеясь, что отец малыша и его родители любят и лелеют его, как любила и лелеяла его она сама, но не знала бедная женщина того, что ее сына его отец продал компрапекеньос в тот же вечер и теперь он был пленником глиняного горшка.
«На калек и уродцев, — смачно смеялся Эрнан, — хороший спрос, их любит цирковая публика, им хорошо подают на улицах, их с удовольствием скупают богачи для своей забавы».
Часть 9
Диего понял, что оставаться здесь опасно. Его или изуродуют, или забьют. Он решил обязательно бежать, как только представится подходящий случай. О своём решении никому не говорил, кроме Хуана.
— Тебе не страшно бежать?
— А тебе не страшно оставаться?
— Диего, — замялся Хуан, — а мы теперь друзья?
— А тебе как бы хотелось?
— Я очень хотел бы иметь не просто друга— брата такого, как ты
— Благодарю тебя, брат, — улыбнулся ему Диего,
— Я больше тебя никогда не предам, даже, если сам хозяин решит высечь, даже, если вместе с Пабло…
— Ну, вот, — сказал Диего, — теперь мы точно настоящие братья, я тебя тоже никогда не предам
— Братья, — подтвердил Хуан.
— А тебе сколько лет — то? Должен я знать сколько лет брату?
— Летом — четырнадцать,
— А я на пару лет младше тебя. Родился на юге, в чудесной деревне, где цвели сады, а на полях золотились тучные колосья, отец— мельник, ещё мать и десять сестёр
— Ого, это приданного не напасёшься. А я не Хуан, на самом деле, и не испанец, и, уж, совсем не католик.
Диего вопросительно поднял брови,
— Не говори никому, только, но я — русский, далеко отсюда, есть страна — Россия, там не так тепло, как здесь, зато она огромная и очень красивая, а по вере я — Православный.
— Ты веруешь в Христа? — спросил Диего,
— Конечно, утвердительно покачал головой Хуан
— А как тебя зовут по — настоящему тогда?
— Иван, Ваня. Хозяин со своими дружками увез нас с Рыжиком — корабельным псом, три года тому назад, но Рыжик сумел сбежать, а я — нет, — вздохнул Хуан — Ваня, — а теперь хозяин говорит, что отдаст в руки инквизиции и буду я гореть на костре, как еретик, потому что я — не католик, если буду вести себя плохо, ещё и поэтому не помог тогда тебе с курткой. Но теперь я не боюсь ничего, мы братья и я не испугаюсь ничего ради тебя.
— А как же ты в Испании оказался? И по — испански говоришь, как настоящий испанец.
— Понимаешь, упросил отца взять с собой, отец — торговец, купец, приехал сюда торговлю вести, а к языкам способность имею и охоту большую учить, знаю ещё франкский, латынь,… Эх, если бы хозяин потребовал бы с отца выкуп, он бы заплатил, но, — Хуан совсем понизил голос, — хозяин хочет нас с тобой продать герцогу Лерма, пьяный Пабло проболтался.
— А мы вместе сбежим отсюда?
— Конечно, мы же братья.
Друзья уснули, договорившись в ближайшее время приступить к разработке плана побега.
Часть 10
Прошло несколько недель после того, как Пабло жестоко высек несчастных, но молодость поборола недуг и раны постепенно зажили.
Посланцы герцога Лерма так и не приехали по той причине, что герцог в срочном порядке отбыл ко двору короля Филиппа III Габсбурга.
Друзья решили, что ситуация складывается вполне благоприятно для побега.
Но на улицу выйти было невозможно, ворота двора всегда были на запоре, их, конечно, водили на площадь нищенствовать, но и здесь каждый находился под пристальным взглядом Пабло или его помощников.
И тогда Диего сказал Пабло, что хотел бы обучить Хуана игре на лютне и ему, наверняка, будут значительно больше подавать милостыни.
Действительно, Диего, играя на лютне зарабатывал значительно больше, нежели остальные обитатели дома увечных.
Пабло рассказал об этом Эрнану, тот был не против, прикинув выгоду.
Услышав об обучении, подошла Бенита — рыжеволосая красавица с большими стопами, и тоже попросила научить ее играть на лютне, а следом за ней, смущаясь, попросила и Марта.
Диего и Хуан ждали, когда хозяин наконец примет окончательное решение и их план побега осуществится, но тот медлил, видимо забыл. В томительном ожидании друзья провели более двух лет
Наконец, вечером в доме увечных раздался грозный голос Эрнана, упрекавшего Диего за нерадение о благополучии хозяина, он приказывал Диего обучить Хуана, Марту и Бениту не только игре на лютне, но ещё и пению, «пусть отрабатывает хлеб, который едят».
Тогда Диего сказал, что надо каждому подобрать лютню, соответствующую росту и звучанию голоса, чтобы
