с мужскими голосами и даже с мужскими усиками. А у этой и борода имеется!
С трудом, ловя тяжелую сумку, я опустила собаку на примятый снег.
— Ну, будешь? Если бы меня спросили, я сказала бы — да, очень хочу писать. Так что быстро делай дела, а то мне придется сделать их рядом с тобой.
Мне действительно вдруг ужасно приспичило в туалет, и я даже обрадовалась, что таксист обогнал этого Гогу. Расшаркиваться в благодарностях со скрещенными ногами дело непростое.
— Ладно, пошли! — я подняла Юпи со снега.
Собачка маленькая и лужа от нее будет маленькой, хоть и в прихожей, а вот от меня — очень даже большая. Сунув Юпи под мышку, пока хозяева не видят, я открыла дверь парадной и зажмурилась от яркого электрического света. Юпи тоже и вдобавок чихнула.
— Будь здорова, как корова, и найди себе быка, — выдала я, смеясь в голос, настолько к месту пришлась поговорка к античной пословице: что позволено Юпитеру…
Да, то не позволено мне. Промедление посадит меня в лужу собственного производства. Как же часто приходится ехать в лифте со скрещенными ногами! Намного чаще, чем с собакой под мышкой!
В такси она вытерла об меня все четыре лапы, а перед домом я выбрала для приземления островок чистого снега, чтобы теперь не мыть лапы. Бросила сумку и ринулась в самую маленькому комнату, понимая, что мое по-маленькому сейчас потягается с большим ниагарским водопадом.
Со вздохом облегчения я наконец извлекла из сумки телефон и нажала на последний входящий номер.
— Я дома, — сказала, забыв представиться.
Впрочем, можно и запомнить последний исходящий номер. Кому вообще нужна собака! Мне?
— Мне еще пятнадцать минут где-то. Номер квартиры скажете? Или мне не подниматься? Если вы уже к празднику готовитесь.
— Да поднимайтесь. Я не готовлюсь. Семьдесят вторая. Шестой этаж.
— Хорошо. Может, даже минут двадцать получится.
— Да не спешите.
— Я никуда не спешу.
А я спешу — привести себя хоть в какой-то порядок. После шапки волосы превратились в грязный вшивый домик. Ну что за кондиционер мне подсунула мамина подруга? Питательный! Схватила баллончик с сухим шампунем, обрызгалась вся и принялась драть волосы щеткой. Если даже они будут стоять дыбом, как у одуванчика, это всяко лучше жирной бесформенной массы.
А голос у Гоги все-таки классный… Главное теперь — Гогой его не назвать и даже Гошей. Человек Георгием представился… Серьезный такой человек с серьезно бархатным голосом…
2. С наступающей ведьмой
Только вот собака у него совершенно несерьезная, хоть и с мужским именем! Лаять перестала, теперь повизгивает и крутится, вертится, точно решила, что так быстрее получится высохнуть.
— Полотенце хочешь мне испачкать, что ли?
Ну ладно, не жалко. Достала из барабана стиральной машины грязное и сделала его еще грязнее, а собачку немножко чище, совсем чуть-чуть: у нее такой раскрас, что любая грязь затеряется, видна только на длинной шерсти лап и бороде.
— Даже не надейся — причесывать тебя не буду. У меня одна расческа, только для меня.
Но Юпи такое наплевательское отношение к ее марафету не понравилось, она продолжила крутиться и наскакивать, повизгивая еще громче. Боже, ну кто заводит таких карманных собачек, ее и комнатной-то не назовешь.
— Ты что, обиделась? Карманная — это не обзывалка, не бойся.
Бояться должна была я — за колготки под джинсами, так мне яростно скребли ноги. И тут до меня дошло — она пить хочет.
— Семен Семеныч… Дурилка карманная… — это уже я саму себя награждала эпитетами и за дело.
Достала из кухонного шкафчика пиалу, налила в нее кипяченой воды — ну так, на всякий случай. Собачка пила жадно, а потом закапала мне всю кухню, точно по бороде текло, а в рот так ничего и не попало.
Звонок! Нет, расслабься, это видеовызов. От мамы с папой. Как у тебя дела, доченька? С наступающим тебя, доченька… А что это ты такая невеселая, доченька? И что ты вообще дома делаешь в такое время, ночь почти на дворе, новогодняя, между прочим.
— Сейчас это чудо у меня заберут и поеду к Милке.
Ну не буду же я говорить родителям всю правду. Сейчас у меня заберут седую лохматень, после этого я надену свое лучшее платье, выложу на стол контейнеры, открою шампанское и буду пить — одна. За себя, любимую. Как Новый год встретишь, так и проведешь его — одна. Ну а что, вдвоем с подругой лучше, что ли?
Мама мне подарила сертификат в салон, в котором работала косметологом, и я за два дня прошлась по всем мастерам, еще и дань собрала. Выставляла у них в витринах свои украшения — их все разобрали на подарки.
— Твоя красота в этом году просто на расхват!
К входящему платежу добавилась небольшая стопочка наличных денег. Мамина подруга смотрела на меня с ухмылкой, доброй. Она просто не умела улыбаться иначе в силу профессии — парикмахер с огромным стажем.
Я поправила волосы под шапкой. Шапкой невидимкой, делающей меня совершенно незаметной для противоположного пола.
— Да не сказала бы, что бы за моей красотой очередь стояла, — свела я все к шутке.
— Потому что слишком красивая, — льстила мне тетка без зазрения совести. — Мужики к таким боятся подходить. Одни думают, уже занята. Другие — все равно отошьет. У меня, помню, была такая клиентка. Накануне сорокалетия пришла перед поездкой на юг. Говорит, Люда, все, последний шанс. Подстригла ей асимметрию, вернулась с мужиком и говорит, отстриги ты мне эту челку нахрен, постоянно в глаза лезет, убирать каждую минуту приходится. Через месяц приходит убитая: ушел, сказал, раньше у тебя шарм был, а сейчас обыкновенная старая баба. Подстричь тебе челку, Полька?
— Теть Люд, иди нафиг, мне не сорок! — рассмеялась я в голос.
— До твоих сорока я не доживу! Но ты запомню про челку.
— То есть до сорока можно не нервничать и всякое дерьмо не подбирать? Нормальные-то уже женаты, а кобелей оставьте себе, не интересуюсь…
Интересовалась я исключительно сучками, пусть и с мужским именем Юпитер.
— Вот где застрял твой хозяин? — гладила я ее по развесистым ушам. — А если б мне реально уходить надо было?
О, вот и долгожданный звонок в домофон.
— Не прошло и года, как говорится. Открывайте, — нажала я на кнопку.
—
