обстояли куда хуже, чем докладывали его величеству Эдену. Об этом свидетельствовали хотя бы огни вокруг дворца. Это были отблески факелов тех, кто требовал у короля отказаться от власти. Томас упорствовал, не желал упускать корону, справедливо считая, что вместе с ней потеряет и жизнь.
— Нет, это невыносимо! — проговорила принцесса Женевьева, закрывая занавеску и почти падая в кресло. К ней мигом подбежали фрейлины, протягивая стакан воды и обмахивая девушку веером — начало лета выдалось жарким, и в комнатах было нечем дышать, а окна держали закрытыми.
— Эти люди хоть когда-нибудь разойдутся? — едва слышно спросила одна из девушек.
— Боюсь, что нет, — ответила Жени, убирая со лба темный локон. Волосы от жары казались влажными.
— Неужели нельзя их прогнать?
— Представляете, сколько прольется крови? Этих людей можно будет унести с площади только мертвыми, — резко проговорила принцесса, снова поднялась на ноги и прильнула к окну.
Там, на площади, сейчас решалась судьба ее семьи. И ее же обсуждали за закрытыми дверями отец и его советники. Подавить мятеж? Заставить страну захлебнуться кровью? Договориться? Что они решат? Жени было страшно. Она сама не заметила, как схватилась за край кружевной занавески и скомкала его в руках.
— Ваше высочество! — раздался голос старшей фрейлины от дверей, и девушка присела в реверансе. — Вас желает видеть его величество.
— Меня?
Женевьева тут же взяла себя в руки. Она поправила складки кремового платья, взглянула в поднесенное фрейлинами зеркало, а затем степенно пошла в покои отца, хотя хотелось побежать, ворваться в кабинет и спросить, что он решил. Но это в детстве ей прощалась любая шалость — в компании двух спокойный и серьезных братьев Жени выглядела сорванцом, а после магической инициации нарушать этикет уже было непростительно, поэтому она и вошла в кабинет отца так, как требовалось — медленно, степенно.
— Жени? — Король Томас поднял голову. — Присаживайтесь, дочь моя. Нам предстоит тяжелый разговор.
Это она уже поняла… Но без лишних вопросов заняла кресло с невысокой спинкой, в то время как отцовское больше напоминало трон. Женевьева чинно сложила руки на коленках и опустила глаза, как полагалось благовоспитанной принцессе.
— Женевьева, вы сами видите, что происходит в стране, — продолжил отец, глядя на нее с печалью. — Уверен, мы сумеем подавить восстание, но возможен и вариант, при котором этого не случится. Вы давно обручены с императором Рендории Эденом Первым, поэтому мы с ее величеством решили, что вам пора отправиться к будущему супругу. У вас будет время до свадьбы, чтобы познакомиться с Рендорией и ее обычаями.
— Подождите, ваше величество, — Женевьева подняла на отца полные ужаса глаза. — Вы отсылаете меня в Рендорию? Его величество Эден ни разу не вспомнил обо мне за эти годы. С чего бы он вдруг решил жениться?
— Мы списались с его матерью, вдовствующей императрицей Марией, и она передала нам волю сына: вы можете переехать в свой новый дом, вас там ждут, дочь моя. И мы с вашей матушкой желаем, чтобы уже завтра на рассвете вы тайно покинули дворец. Если кто-либо узнает о вашем отъезде, этим могут воспользоваться бунтовщики.
— Нет, — тихо проговорила Жени. — Нет, нет!
Она подскочила на ноги, позабыв об этикете.
— Вы не можете так со мной поступить! Отправить с глаз долой к человеку, которому я не нужна! Не вы ли говорили, что император Рендории жесток и своенравен?
И тут же прикусила язык — она ведь подслушала разговор отца со старшим сыном, наследником престола. Случайно, конечно, только после этого Жени порадовалась, что ее жених не вспоминает о невесте.
— Вам не следовало подслушивать, — тут же нахмурился отец. — Да, о его величестве говорят разное, но это не меняет того, что он — человек чести и ваш жених. Вы должны стать для него достойной супругой, дочь моя. И уж точно не повторять слухи!
— Так почему бы вам не попросить у Рендории войска? Как мой жених, его величество Эден мог бы вам помочь!
— Мы не граничим с Рендорией, — отчеканил король. — Чтобы сюда прошли его войска, нужны длительные переговоры с соседями, а у нас нет на это времени, Жени. Счет идет на дни, и я всего лишь стараюсь вывести вас из-под удара. Поэтому собирайтесь, утром вы едете к жениху. Ваш брак — давно дело решенное. Вам уже двадцать один год, в этом возрасте принцессы давным-давно воспитывают наследников, а вы не видели будущего супруга в глаза! Ступайте, Жени. Утром мы с матушкой будем ждать вас, чтобы попрощаться.
Женевьева выбежала из кабинета отца, не забыв приложить хорошенько дверью. На рассвете она уедет. Будь проклят этикет! Ее просто сбывают с рук, прикрываясь благовидным предлогом. Если Эден так хорош, почему не поможет будущим родственникам? Или это отец не желает просить о помощи, чтобы сохранить независимость Лидарии от Рендории? Можно было и наступить на горло гордости, раз настали тяжелые времена, а не торговать дочерью.
Хотя, почему торговать? Женевьева замедлила шаг. Отец был прав, они с Эденом Рендорнским обручены с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать, а ему — восемнадцать. Естественно, никто не ждал, что юный принц тут же решит связать себя узами брака — ему предстояло обучение в академии, обязательное для знати в Рендории, насколько знала Женевьева, изучавшая историю и обычаи своей будущей страны. Отец полагал, как только обучение Эдена завершится, он тут же женится, но произошло что-то странное — принц не вернулся из академии в срок, а затем в Рендории вспыхнул мятеж. Жени как раз тогда исполнилось шестнадцать, и она очень надеялась, что Эден не вспомнит о ней. Но он не заговаривал о свадьбе ни через год, ни через два. Его матушка от имени сына присылала подарки будущей невестке на дни рождения, и на этом все заканчивалось. Сначала Жени ждала брака со страхом, затем — с нетерпением и надеждой, а теперь и вовсе перестала ждать.
И вдруг — уехать. До Жени долетали слухи, что после мятежа у ее будущего супруга случились какие-то проблемы со здоровьем. В глубине души она считала: он именно поэтому не торопится жениться. Сначала думала, что могла бы помочь — недаром Жени считалась сильнейшей целительницей не только в Лидарии, но и в окрестных землях. Потом решила: разве у него нет своих целителей? Выходит, дело серьезное. Возможно, мешающее браку. Теперь получается, она ошиблась. Замуж! За кого? За титул? За имя? Потому что человека, который за ним скрывался, Женевьева не знала. И потом, ее приглашают чуть ли не в гости! Мелькнула мысль: а может, до свадьбы и вовсе дело не дойдет? Было бы неплохо. Жени больше хотела изучать медицину и целительскую магию, чем рожать детей и служить украшением для супруга. Увы, ее никто не спрашивал.
