напоминало. Нечасто, но всегда не вовремя. Пришлось оставить дела до утра. Он сложил бумаги в папку, оставил в центре стола, чтобы помнить, на чем остановился, и вышел из кабинета. Стража тут же вытянулась по струнке.
Его величество не удостоил ее взглядом. Эден направлялся в свою спальню, надеясь, что головная боль не помешает уснуть. Иначе утром он будет зол на весь мир, а придворные станут, как мыши, прятаться по нишам.
В спальне императора ждал привычный ритуал — слуги помогли ему раздеться ко сну, унесли одежду. Вопреки традициям, постельничего при Эдене не было — он не желал, чтобы слуга оставался в его комнатах на ночь. Для всех потребностей есть звонок. А еще иногда посещали кошмары, и свидетели подобных пробуждений тоже не нужны.
Свет в спальне был приглушен — один ночник у изголовья кровати отбрасывал неясные тени. Эден лег и уставился в потолок. Итак, принцесса Женевьева скоро прибудет ко двору. О невесте он знал не очень-то много — незнакомая дочь правителя Лидарии мало интересовала своего жениха. И все же… Двадцать один год, единственная дочь короля. Есть еще два сына, но поговаривали, что младший принц слаб здоровьем. А старший… С наследником может случиться что угодно. Лидария была для соседей лакомым кусочком — пожилой король, только один сильный наследник. Принцесса, которая может однажды принести своему супругу престол Лидарии. Либо одному из своих детей, что тоже неплохо. У Эдена был портрет Женевьевы, присланный ее родителями, когда дочери исполнилось восемнадцать, и она вошла в пору магического расцвета. Какой у нее тип магии, император не интересовался. А вот на портрете была изображена темноволосая девица с небольшим носиком и огромными печальными глазами. Не красавица, но и не дурнушка. Худовата, но, возможно, художник был слегка косоруким. На своем придворном портрете Эден и вовсе себя не узнавал, чего уж ждать от невесты?
Жениться не хотелось. Конечно, император не жил отшельником. Иногда у него случались интрижки — когда на них хватало времени, и дальше совместно проведенной ночи не заходило. Никаких официальных фавориток, никаких внебрачных детей. Эден, например, обожал свою кузину Конфетку, которой зимой исполнилось десять, однако считал, что дядя поступил глупо, получив дочь на стороне. Если бы не милость его мачехи Марии, кто знает, как сложилась бы жизнь девочки? Ее мать давно умерла, а без оплаты гувернеры бросили бы ее без зазрения совести в каком-нибудь приюте.
С другой стороны, свадьба избавит Эдена от постоянных вопросов мачехи о его личной жизни. И наследник стране нужен. Если жена быстро забеременеет, то особо надоедать друг другу присутствием они не будут. И потом, никто ведь не заставляет его разыгрывать хорошего мужа. Брак императора — это политический договор, и лишь потом семья. Особенно первый брак. Эден знал, что его родители поженились совсем не по любви, и все же сумели поладить между собой. Отец всегда упоминал, что уважал покойную супругу, они стали хорошими друзьями.
Ладно, пусть будет Женевьева. Какая разница? Замени имена и принцесс, суть от этого не изменится. Император давно разуверился в любви. Точнее, он прекрасно видел примеры истинных чувств, но знал, что с ним такое никогда не случится. Единственный раз, когда его сердце забилось сильнее, остался в далеком прошлом. Иногда Эдену казалось, это был лишь сон. Самовнушение, да что угодно! И девушку, которой удалось заставить его испытать сердечные муки, он не видел очень давно. В последний раз ездил к ней на свадьбу. Сколько времени прошло с тех пор? Свет тогда учился на первом курсе, значит, чуть больше четырех лет. Его возлюбленная успела стать матерью двух малышей и даже иногда писала ему — видимо, по привычке, а Эден никогда не отвечал.
И вот стоило ли вообще ложиться спать, если мысли не давали отдохнуть? И голова разболелась. Так император и прокрутился почти до рассвета, а с первыми лучами солнца вернулся в кабинет, потому что лежать без сна надоело. Впрочем, не только он один поднялся в такую рань. Стоило разложить перед собой вчерашние бумаги, как раздался стук в двери. Окружающие за ним следят, что ли? И жаждут не дать спокойно поработать.
Эден нажал на рычаг, дверь приоткрылась, а в кабинет вошел один из его самых близких друзей и начальник тайной службы. Когда-то его прозвище было Мрак. Теперь же друга императора именовали не иначе как Маркус Тирендейл, и лишь его величество иногда вспоминал прозвище друга детства. Во время мятежа после смерти отца Эдена Маркус сильно пострадал и до сих пор плохо владел левой рукой, однако сохранил место рядом с другом, а после возглавил систему императорской безопасности.
«Раз ты появляешься у меня на пороге в пять часов утра, значит, в Рендории не все спокойно», — заключил Эден.
— Так и есть, — кивнул Маркус, дождался взгляда императора и занял кресло напротив него. — Я получил донесения из южных земель. Там какая-то странная суета. Наместники зашевелились. Думаю поехать, проверить.
«У тебя резко кончились надежные люди? Зачем ехать самому?» — зажглись буквы.
— Чтобы никто ничего не упустил, — ответил друг. — Сам понимаешь, мы не можем себе позволить очередной мятеж. Сейчас на границах нестабильно. Да и не на границах тоже… Взять ту же Лидарию. Там все дело идет к свержению монархии. Ты не думаешь отправить туда войска?
«Меня никто не просил».
— Ладно, боги с ней, с Лидарией. Но южные земли!
«Как думаешь, с чем это связано? Хотят другого императора? Ждут кого-то более лояльного», — быстро писал Эден.
— Возможно, и, учитывая грядущий выпуск академии фамильяров…
«Свет? Смешно, Мрак. Мой братец только закончил обучение, а если бы ему была нужна корона, он получил бы ее пять лет назад, но Свет отказался».
— Семнадцать лет и двадцать три — большая разница, Эден. Возможно, у его высочества проснулись амбиции, — нахмурился Маркус. — Позволь мне за ним присмотреть.
«Так ты едешь на юг или остаешься присматривать за Реймом?»
— Как прикажешь. Разрешишь ехать — приставлю к Рейму кого-то. Захочешь, чтобы остался — тогда сам займусь твоим братом и направлю на юг кого-то другого. И все же я хочу проверить сам, что там творится. Иначе это может плохо закончиться.
«Хорошо, езжай, — решился император. — Только будь осторожен».
— Тогда буду все готовить к отъезду. Постараюсь к вечеру покинуть столицу. Береги себя в мое отсутствие, никому нельзя доверять.
Эден только многозначительно посмотрел на друга. Хотя, Маркус прав, и доверять действительно никому нельзя. А тут еще эта невеста… Некстати! Все очень некстати, но времена не выбирают. Придется работать с тем, что есть.
Глава 2
Побег и беглянка
В самой Лидарии дела
