того, устраивала всякая дискредитация социализма.
Нужно ясно понимать, что при всей вредоносности упомянутых реформ не они явились первопричиной реставрации капитализма, не они вызвали появление совбуржуазии. Напротив, перерождение различных слоёв партийного, советского, государственного, хозяйственного руководства в совбуржуазии было фактором, стимулирующим антисоциалистические реформы.
Чрезвычайно наивным является объяснение развала социализма предательством Горбачёва. Нет! Первопричина — класс советской буржуазии. Он породил Горбачёва, на него в первую очередь, а отнюдь не на американский империализм, международный сионизм[7] и прочие внешние факторы опирался Горбачёв. Внешние факторы могли играть лишь роль катализатора основного процесса. Таким образом, реставрация капитализма прежде всего была результатом вызревания совбуржуазии в недрах социалистического общества, результатом того, что буржуазия победила в не прекращавшейся во всё время существования советской власти классовой борьбе. Мао Цзэдун предсказал такой ход событий ещё в 1960‑х гг. и оказался абсолютно прав.
Из сказанного вытекает ряд важных выводов. Маркс ожидал быстрой победы социализма в развитых странах. Однако империализм за счёт дополнительной эксплуатации слаборазвитых стран смог ослабить протест собственных трудящихся, и борьба за социализм переместилась на восток Европы, а затем в Азию и Латинскую Америку. Из этого следует сделать вывод, что переход до окончательной победы социализма будет длительным.
Весь этот длительный период, даже после ликвидации прежней классической буржуазии, будет вестись классовая борьба между пролетариатом и новой буржуазией, в том числе борьба в форме противостояния научного социализма и ревизионизма. Госбуржуазия, присвоив всю полноту власти, будет упорно вести дело к реставрации капитализма, после чего будет стремиться скорее перейти в состояние классической буржуазии, используя своё положение для того, чтобы раньше других уже и юридически присвоить государственную собственность.
Именно так происходило в СССР, и мы знаем, что именно разного ранга партийные, советские и государственные лидеры быстрее других стали наиболее многочисленными и характерным лидерами капитализации.
Заранее предвидя этот процесс, Мао Цзэдун сделал важнейший вывод о том, что социалистическая революция ни в коем случае не должна заканчиваться свержением старой классической буржуазии, а должна заканчиваться в форме жёсткого контроля рабочим классом над новой государственной властью. Рабочий класс должен внедряться во власть и по горизонтали и по вертикали.
Ясно, что осуществить собственное и высокоэффективное руководство — задача для рабочего класса даже более сложная, чем осуществление первичной революции. Пролетариат должен ещё дорасти до возможности решать такую задачу. Поэтому ещё Маркс указывал, что революция нужна не только для свержения буржуазии, но и для глубоких революционных изменений в самом рабочем классе.
Эти необходимые изменения, согласно Мао, должны происходить в рабочем классе в ходе осуществления им жёсткого контроля власти, в борьбе рабочего класса за новый социалистический порядок.
Задача пролетарской партии — поднять широчайшие массы на эту борьбу. Но, утверждал Мао, нельзя добиться желаемых изменений в массах только на основе руководящих поучений. Необходимо добиться инициативы самих масс, необходимо вовлечь массы в политику, беспартийных привлечь к внутрипартийной борьбе. Таким образом, после первой революции нужна вторая, причём длительная революция снизу.
Именно из такой необходимости исходил Мао Цзэдун, инициируя в Китае «культурную революцию» и утверждая, что массы должны быть вовлечены в борьбу с многочисленными китайскими хрущёвыми. Задача партии в культурной революции — доводить массы трудящихся до уровня избранных. Иначе у партии создаётся ложное ощущение своей элитарной правоты. Тогда начинается отрыв партии от масс, диктатура партии над пролетариатом и в конце концов пролетарская партия перерождается в буржуазную.
Таким образом, есть только один способ подавления новой буржуазии — постоянная политическая борьба широких масс с этой буржуазией, прежде всего путём жёсткого контроля пролетариата над всеми видами власти. Поэтому деполитизация масс есть антикоммунизм.
Проведение столь грандиозной программы в условиях Китая было делом чрезвычайно трудным и, разумеется, не могло обойтись без множества перегибов и прочих негативных моментов. Наше руководство, опасаясь, что огонь критики с китайских перекинется на советских хрущёвых и брежневых, бойко использовало эти трудности и эти негативные моменты для того, чтобы подвергнуть популистской критике культурную революцию, КПК и самого Мао. Так был сделан ещё один шаг для того, чтобы отбросить СССР, КПСС от мирового коммунистического движения, от достижений современной марксистской мысли. Демагогически проклинаемый «железный занавес», якобы отгораживающий нас от влияния Запада, отменно пропускал все виды идеологического яда и буржуазной антикультуры, но нигде не упоминаемый заслон намертво перекрывал поступление к нам свежего воздуха мировой коммунистической мысли и практики.
Впрочем Горбачёв всё-таки воспользовался идеями Мао, но весьма своеобразно. Зная, сколь горячий отклик вызвал в Китае призыв бороться с китайскими хрущёвыми, он инициировал процесс неограниченной критики партгосаппарата у нас в стране, что во многом как бы напоминало китайскую культурную революцию. Однако сходство было поверхностным, ибо процесс этот скрытно был направлен с самого начала не на укрепление, а на разгром социализма[8]. При этом Горбачёв постоянно изображал дело так, что он сам хочет улучшения социализма, но противники социализма перехватывают инициативу управления массами.
Истина, однако, состоит в том, что болезнь буржуазного перерождения была уже давно и безобразно запущена, и партийно-государственная элита уже давно начала, а при Горбачёве лишь завершала свою контрреволюцию, замаскированную под «революцию сверху».
В этом «сверху» была великая трагедия нашего социализма. Мы помним ленинские слова о том, что социализм есть творчество масс. Но вся грандиозность и всё лицемерие обмана перестройки состояли в том, что она была закамуфлирована под инициативу и творчество масс, а на деле массы попали в положение человеческого стада, которое умелые провокаторы гонят на убой. И здесь опять нужно вспомнить Мао, который подчёркивал, что настоящие революции проводятся не сверху, а только снизу.
Сегодня много говорят, что рабочий класс не оправдал надежд и усиленно начинают искать другого «гегемона». Это не ново. Крупные поражения революции всегда вызывают панику и помутнения интеллигентского сознания. Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» хорошо высек интеллигентов, в сознании у которых после поражения 1905 года исчез не только марксизм, но и сама материя.
Ныне так называемые «прогрессисты», группирующиеся вокруг газеты «Контраргументы и факты», утверждают, что в результате научно-технического прогресса наиболее революционными сегодня являются работники наукоёмких производств[9]. В том числе, конечно же, и директорский корпус, который, как известно, в большинстве своём с превеликим удовольствием принял капитализацию.
Новые «обогатители марксизма», похоже, столь довольны своим открытием, что не только превозносят созданного их воображением нового «гегемона», но убедительности ради принялись унижать рабочий класс. Не ново, не ново! В тридцатых годах так называемая Промпартия уже выступала с подобной элитарной теорией, но вовремя получила отпор. И не только политический. А. Толстой в «Гиперболоиде инженера Гарина» прекрасно показал, куда ведёт гегемония элитарной
