высоким хрипом.
Панделис прижал голову мула к груди и долго стоял так, не сдерживая слез, которые были больше самих глаз.
Глава 1
Неумолимой поступью пришел холодный январь 1916 года. Со стороны моря в сторону Понтийских гор медленно ползли набухшие свинцово-синие облака, возлюбленные дети понтийской зимы. Между ними нет-нет да проблескивал месяц скалозубой улыбкой башибузука в окружении бледных звезд, скорее похожих на еле светящиеся дыры в черном рубище старого дервиша. Над Красной рекой (Халис) нетерпеливо расползался клубничный туман. Над Зеленой рекой (Ирис) клубился туман из хвои с ароматами янтаря и древесной коры. Река Мерт широко раскинула свои молочные простыни по всему Амису.
Защищенный с одной стороны морем, с другой – горной грядой, с запада – Красной рекой Халис, с востока – Зеленой Ирис, город Амис, или Амисос, находился словно у Христа за пазухой. Про него так и говорили, что когда-то один древний бог, проплывая в своей ладье над этим местом, не выдержал и сбросил вниз мешок с глиной. Из глины появились люди и дома, а потом женщины и домашний скот.
До рассвета оставалось часа полтора. Подполковник турецкой армии, 14-го полка линейной пехоты, кюмакам Карадюмак Шахин стоял возле своей полевой палатки, нервно пощелкивая кончиком хлыста по голенищу кожаной краги. Униформа подполковника образца М1909 серо-зеленого цвета, пошитая в Германии, была тщательно подогнана. Кожаные краги и кожаные перчатки говорили о принадлежности к богатому сословию, и, конечно, Шахин носил неподобающее модное нижнее белье, а еще любил побаловаться сигарой. Дополняли форму золотые пуговицы в немецком стиле. На шелковом воротнике нефтяного цвета, как говорится, вошь не задержится – настоящий армейский щеголь. Несмотря на свои почти пятьдесят, Шахин был еще крепок телом, азартен и патологически жесток. Он никогда не воевал на передовой, но с гордостью носил в петлице ленту героя за последнюю итало-турецкую войну.
Ему не терпелось начать операцию. То и дело поглядывая на широкую улыбку месяца, он про себя сетовал на слишком длинную ночь. Раскурив третью подряд сигару и выпуская через ноздри ароматные струи дыма, подполковник едва не захлебывался от ударов ликующего сердца. Он тщательно подготовился: полторы сотни жандармов, сотня самых отъявленных головорезов и насильников, башибузуки, еще два взвода пехотинцев, вооруженных гранатами и винтовками системы «Маузер» 1898 года, пулеметный расчет. Но самое главное, ему удалось получить аэроплан и несколько бочек авиационного топлива.
Ветер с моря дул в сторону гор, вглубь континента, куда отправляли всех мужчин-греков в возрасте от 20 до 45 лет, мобилизованных в рабочие батальоны амеле-тамбуру. Там, находясь в нечеловеческих условиях, большинство греков умирали. Кто мог, «дезертировал». Эти беглецы по возвращении сбивались в небольшие группы и прятались в горах. К ним присоединялись и те, кто не мог откупиться от воинской службы. Подполковнику Шахину предстояло расправиться с этими плохо вооруженными группами, а заодно примерно наказать остальных. Но бегать по горам и воевать Шахин не торопился, а вот стереть дотла несколько греческих сел и прогнать жителей маршем смерти через горы в безжизненную пустыню вполне входило в его планы.
Он уже потянулся за четвертой сигарой, как из темноты послышались неровные шаги, скрип гальки и учащенное дыхание. В круге слабого света еле горящего костерка показалась фигура пилота-наблюдателя 4-го эскадрона авиации Турции капитана Ахмета Челика.
– А, юзбаши Челик. – Шахин повернул голову. – Не спится? Еще час могли бы… – Коричневые глаза с поволокой, поставленные навыкат, не выражали ровным счетом ничего.
– Вам, гляжу, тоже, кюмакам, – ответил Челик.
– Можно просто, по-немецки – «господин подполковник». Я не очень люблю все эти наши восточные названия. Я ведь, как и вы, получал образование за границей. Хотите сигару? – Шахин полез в боковой карман шинели.
– Нет, спасибо, господин подполковник. Я свои… Как только меняю табак, начинается невыносимый кашель. – Капитан достал любимый «Кэмел», щелкнул большим пальцем по пачке, и из нее тут же высунулась головка сигареты. – Вы совершенно правы, я совсем недавно вернулся на родину и представления не имею, что здесь происходит.
– Сидели бы лучше за границей. Посещали бы оперу или театр.
– Сказать честно, не большой любитель. Я поклонник аэропланов. К тому же – война! Мы – союзники Германии. А это значит, скоро нас всех ждет блестящая победа.
– Вон видите эти селения? – Подполковник указал хлыстом на темнеющие дома. – Уже сегодня, как встанет солнце, мы примерно накажем этих неверных собак. – Кривая, тонкая улыбка коснулась лица Шахина.
– А, разве там не мирные жители?
– Эти мирные жители будут с нетерпением ждать русскую армию, чтобы заодно с ней ударить по нам. Да и вообще, от греков давно пора бы избавиться. Они буквально захватили всю экономику и финансы. Мы, турки, не хозяева в своей стране. Только вдумайтесь! Из пяти банков в Амисе четыре принадлежат исключительно грекам, а в пятом, вроде турецком, больше семидесяти процентов акций тоже принадлежит им.
– Прискорбно это слышать, господин подполковник. Разве это повод для военной операции? И если бы мы больше уделяли времени образованию…
– То?! Ияй-ллаху, меня когда-нибудь вырвет от подобных высказываний, юзбаши. Сколько раз я их уже слышал! – Шахин протянул руку и по-отечески поправил красный ворот на куртке пилота. – Вот так. Конечно, не повод. А кто сказал, что она военная? Мы вначале попытаемся провести переговоры со старейшинами. Как только рассветет, вы подниметесь на своем аэроплане в небо. Если вдруг группы укрывшихся в горах греческих бандитов высунут нос, то немедленно сигнализируйте мне. А вообще, вам выдадут достаточное количество бомб, чтобы атаковать.
– Слушаюсь, господин подполковник.
– Ну вот и прекрасно.
– А наше правительство не беспокоится о том, что мы непременно вызовем встречную волну сопротивления? Да и что скажут западные демократии? – Челик глубоко затянулся.
– Хах… Вы знаете, что произошло в марте этого года в Измире?
– Только слышал краем уха.
– Только слышал он, видите ли. А надо бы знать, молодой человек, как ваши соотечественники проявляли железную волю. Мы хорошо проучили этот собачий город. А если честно, то я испытал истинное эстетическое наслаждение от мучений неверных. Но вначале о тех, кто мог бы осудить нас: европейские корабли стояли в гавани и молча наблюдали. А знаете, почему? Хах… Так они же сами и финансировали весь этот пир шайтана. Православные греки – союзники русских, а значит, никогда нас ни в чем не обвинят. Никогда. Все, что против русских – есть благо для европейцев. Поэтому не стесняйтесь, делайте что хотите: жгите, убивайте, насилуйте. Одним словом, проявляйте какую угодно фантазию. Я познакомлю вас с одним юзбаши – вот уж поистине мастер своего дела. – Шахин прищелкнул языком