Отвязал старую лошадку, взял единственное целое большое шерстяное одеяло и снова поехал в сторону кладбища. На месте погрузил всё оружие в него, завязал узлом. Поднатужился и закинул на лошадь. Следом запрыгнул сам и рысцой поскакал назад.
На следующий день с раннего утра вместе с бабкой Маланьей разбирали привезённые находки. Первым делом Макар развязал кожаный мешочек и посчитал количество золотых монет. Выходило очень даже неплохо. На такое богатство можно было до старости жить припеваюче. Вдруг внимание привлекла непонятная монета с незнакомыми то ли буквами, то ли знаками. Она была не золотой, а скорее серебряной. "Странно, как она тут затесалась? — подумал казак и на всякий случай попробовал металл на зуб. — Вдруг всё-таки золото. Едва прикусив монету, Макарка вскрикнул. Доселе прохладный металл в момент загорелся огнём и обжёг язык.
— Что это, бабка? — крикнул парень, бросая монету на пол.
Старуха обернулась и внимательно посмотрела на блестящий кругляш, который вдруг пошёл рябью.
— Чур меня и моего внука, — прошептала Маланья и перекрестила монету. — Макар, бери рукавицы и иди, выкинь её за околицу от греха подальше. Бесовское это что-то.
Молодой казак не стал перечить и сделал то, что велели. Вернувшись домой, он увидел разложенные бабкой богатства.
— Вот это подаришь самому Гуще, — деловито указала старуха на два серебряных пистоля и украшенную золотом уздечку. — Такого оружия нет даже у войскового атамана. Старшина оценит. Вот это, — бабка показала на две больших золотых серьги, — отдашь в качестве подарка Евдокии. Все девки в станице обзавидуются. На, примерь кафтан, нацепляй персидскую саблю и езжай сам сватать свою зазнобу. Сватов не бери, чтоб разговоров в станице раньше времени не было. Не мешкай, пойдём завтракать, я тебе чарку самогона налью для храбрости, и поезжай. Всё у вас сладится.
Всё вышло так, как и говорила старуха. Яков Гуща, хитро прищурившись и не спрашивая, откуда у парня добро, дал разрешение на свадьбу. А красавица Евдокия самолично выбежала на порог благодарить за подарок. Свадьбу назначили гулять через две недели.
Счастливый Макар Лысаков от радости закутил с друзьями в станичном кабаке. Гульба продолжалась два дня, пока к трактирщику не пришла грозная бабка Маланья и, ругаясь на чём свет стоит, заставила его выгнать весёлую компанию. Потом отчитав Макара, взяла его под руку и повела домой отсыпаться.
А поздно ночью в дом со стороны кладбища зашёл старый бородатый мужик в длинной серой рубахе и с посохом. Посмотрел на мирно спящих по разным углам старуху и парня. Тихо, почти про себя, выругался. Бесшумно собрал в огромный баул все выкопанные возле старой груши находки, взвалил на плечо. И, тяжело сгибаясь под весом поклажи, вышел из дома.
Отойдя шагов на сто, обернулся. Поднял посох, направил на старенький курень, что-то пробормотал. Из навершия палки вырвалось маленькое голубое пламя, которое мгновенно запалило соломенную крышу. Оглядев дело своих рук, старик сплюнул и скрылся в темноте.
На утро вся станица была переполошена двумя нерадостными событиями. Ночью дотла сгорел курень молодого казака Макара Лысакова, вместе с ним и старой бабкой. Да у семейства Якова Гущи пропали дорогие свадебные подарки, подаренные молодым казаком. Оба серебряных пистоля, дорогая уздечка и золотые сережки несостоявшейся невесты. Разговоры об этом, пересказанные на разные лады, ещё долго ходили по станице, постепенно сходя на нет. А ещё через месяц к Гуще пришли сваты от Сеньки Боброва. Принесли дорогие подарки, и старшина дал добро на свадьбу.
____________________________________________________________
[1] Старшина (ударение на 2-й слог) — выходец из казаков из народной среды по своему боевому опыту или административным качествам, в дальнейшем, как правило, отличающийся от рядовых казаков своим благосостоянием
[2] Купала — древний народный славянский праздник, посвященный дню летнего солнцестояния и связанный с многочисленными приметами, традициями, поверьями, гаданиями, многие из которых сохранились по сей день. По современному календарю отмечается 7 июля.
[3] Цацки — украшения из драгоценного металла.
[4] Домовитый казак — представитель зажиточной верхушки казачества.
[5] Поход за зипунами — военная операция или рейд на территории, прилегающие к русским землям, с целью захвата материальных ценностей либо продовольствия.
[6] Курень — казачье жилище.
[7] Травень — месяц май.
[8] Святой Симон Зилот Кананит — один из двенадцати ближайших апостолов (учеников) Иисуса Христа.
Глава 1
Россия, Пензенская область, наше время.
Подъём был ранний. Будильник на телефоне зазвонил в 3.20. Наскоро умывшись и позавтракав, Павлуха оделся в камуфляж и, захватив прибор с лопатой и рюкзаком, вышел из дома. На улице было ещё темно. Где-то недалеко скрябал метлой невыспавшийся дворник. Павел завернул за дом, вышел к дороге и присел на корточки в ожидании товарища по копу. Лёха, как всегда, задерживался. Потихоньку дул прохладный ветерок, и Пашка, поёжившись, уже хотел было звонить запаздывающему приятелю, но увидел вдали подъезжающую машину.
Побросав амуницию в багажник видавшей виды «Нивы», друзья поехали за Вованом. Тот уже ждал во дворе, прохаживаясь взад-вперёд от нетерпения.
— Ну чё вы, блин? Я тут озяб уже, пока вас дожидался.
— Гаишники остановили, — невозмутимо бросил Леха.
Сели в машину.
— Так что у нас первым по плану? — спросил Пашка.
— Сначала в Симанки, там по спутнику распашка вроде свежая. А дальше по обстоятельствам — ответил Лёха, как правило, всегда разрабатывающий маршрут.
Тронулись. Утро входило потихоньку в свои права.
В Симанках коп не задался. За четыре с небольшим часа на троих нашли два ранних "совета"[1] и всякий "шмурдяк«[2] по мелочи. Присели отдохнуть.
— Ну что, давай тогда опять в Чернозерье, по полю походим, там, где Пашка золотишко поднял, — предложил Леха.
— Да выбито там все к хренам! — парировал Вован. — По мне лучше на шурф[3] в Куракино упасть, чем туда. А в Чернозерье только ленивый не был.
— Павлуха же нашел, — настаивал Лёха. — Ближе опять же. Чё думаешь, Павел?
— Мне без разницы, если честно, как решите. Но лучше, думаю, в Чернозерье. Можно по лесу попробовать походить.
— Ладно, фиг с вами, поехали, — сдался Вовка.
