услышала Мартини, поэтому продолжила:
— Дайте мне неделю, и вы забудете о его существовании.
— Не хочешь поделиться своим ключом, Мартини? — спросил Виски.
— Нет, дорогой, не сегодня, — и так двусмысленно облизала губы, что Белое Вино вцепилась за его манжет.
— И что ты хочешь взамен? — поинтересовался Коньяк.
— Да так, минимум, — отмахнулась она, при этом понимая, что все знают, насколько высоки её ставки в этой игре.
— И все же? — спросил Самогон.
— Может быть признания для начала, — выпустила Мартини кольцо дыма и затушила сигарету.
Все молчали, пока Текила все же не произнесла:
— Ты это серьёзно?
И далее не будем вдаваться кому, и какая фраза принадлежала, ибо суть всех выражений была примерно: «да ты из ума выжила?», «да я ни за какие коврижки даже дела с тобой иметь не буду!», «наивная!», «вот насмешила», «не родился ещё тот, пред кем я голову сложу, не говоря уже о тебе»…
На что Мартини улыбалась как малым детям, не принимая ни одно слово на свой счёт. Можно сказать даже, что она специально и заваривала эту кашу, чтоб посмотреть данный спектакль. А когда уже эти выкрики сошли на нет, она подлила масла в огонь:
— Или место Самогона, — улыбнулась она ему, — прости, дорогой, но ты уже весьма стар для этого клуба, — на что он фыркнул, но ничего не ответил. Скажем так, в глубине души он всегда это знал.
«Да как смеешь?», «Наглость — это вся ты», «Пошла вон отсюда!», «Не смей нашего предводителя трогать!», «Куда тебе до нашего Самогона!»…
И тут все крики разом развеялись от слов Чачи:
— Чего ты хочешь на самом деле, Мартини?
— Я всегда знала, что ты мудрее их всех, моя грузинская подруга, — похвалила её блондинка.
Всё удивлённо переглядывались.
— Она просто играла, а вы поддались её провокациям, — пояснила девушка.
И тут в Мартини полетела бутылка и, не попав в цель, разбилась вдребезги за её спиной.
— Меньше пей, Ром, а то так скоро бутылка даже до стены не долетит, — бросила непрошенный совет «жертва».
— Что на самом деле тебе от нас надо? — прогремел Самогон, заставив всех замолчать и остыть одновременно.
— Я хочу всю нишу Суррогата, после его снятия с поста, — спокойно ответила она.
— Не слишком много для тебя одной? — спросил Босс сие компании.
— Вполне достаточно, — мило улыбнулась она в ответ.
Самогон взглянул в лицо каждого здесь присутствующего и когда понял, что всем как минимум наплевать, кивнул Мартини.
Она гордо встала, поправила белый мех на своём шикарном шарфе и проскользнула на выход.
Минутой спустя:
— Думаю, нет смысла более задерживаться, — сказал Ерш и тут же забавно подпрыгнув оказался у двери, лишь на прощание махнув всем шляпой с пером.
— Воистину лепрекон1, — пошутил вслед уходящем парню Самогон.
Вскоре встал Сидр, поправил свои пышные усы, и сказал:
— Нам пора, милая, — отчего Чача кратко всем кивнув, вышла вместе с ним.
— Дамы, — обратились ковбой и джентльмен одновременно Белому и Красному Вину, — нам тоже пора.
— Нет, вы что? — остановила их дама в красном, — я думала, мы ещё потанцуем.
— Мы же так редко видимся, господа, — поддержала её сестра.
— Возможно в следующий раз, — вежливо предложил Коньяк.
— Я откланяюсь, дорогие мои, ибо дела требуют неотлагательного их решения, — ответил Виски.
Вина переглянулись.
— Тогда будьте любезны проводить нас, — попросила Белое Вино.
— На улице темно и нам слегка страшно, — отозвалась Красное.
— Так вас же двое, — вставил свое слово Кумыс, за что его под столом кто-то пнул, он чего он взвыл.
— Ну хорошо, — немного растянуто ответили двое мужчин. Было сразу заметно, что не из желания сколько из-за воспитания.
— Тогда мы сначала в дамскую комнату, припудрить носик, и сразу к вам, — быстренько зашуршали бальными платьями сестры, в то время как друзья остановились около выхода и о чем-то зашептались.
— Думаю, мне тоже надо идти, — скромно отозвалась малышка Саке.
— Я тебя провожу, дорогая, — встал Самогон и по-отцовски помог ей накинуть замысловатый шёлковый плащ.
Так за столом остались четверо: Текила, Кумыс, Ром и Шампанское. Не то, что им некуда было идти или у них не было горящих дел, скорее им хотелось все ещё пообщаться.
Кумыс, как единственный мужчина, взял на себя смелость разлить по бокалам напитки.
— Ты ей веришь? — спросила вроде как у Ром Шампанское, но при этом так громко, будто обращаясь ко всем.
— Кому? — девушка кое-как принимала сидящее положение из-за большого количества выпитого.
— Мартини, — напомнила ей Шампанское.
— Она блефует, — вклинилась Текила.
— Откуда ты знаешь? — спросил её Кумыс.
— Разве есть повод ей верить? — наконец-то обратила она на него внимания.
— У неё и впрямь могут быть полезные связи, — возразил он.
— Ты её защищаешь? — ахнула Шампанское.
— Ты не так поняла, — улыбнулся Кумыс, — я говорю, что она не дура. Возможно у неё и впрямь есть козырь в рукаве против Суррогата.
— Я ей не верю, — наконец-то ответила подруге Ром.
— Напомню, выбор у нас ограничен, — комментировал факт Кумыс, — идей ведь не поступало, как бороться с этим ублюдком.
— Она играет нами, ты же видел, — гнула свое Текила, возможно впервые за всю свою жизнь ведя с ним такого рода мирный диалог.
— Послушай, — и он нежно положил ей ладонь на предплечье, — я не говорю, что Мартини ангел, в конце концов она имеет неплохой куш при завершении своей миссии. Она исключительно здесь из-за своих корыстных целях.
Текила посмотрела на его руку, что все еще имела место лежать там, где ей не место, но не отбросила. Кто знает почему? Возможно, ей прискучило одиночество, либо она наконец-то увидела в Кумысе достойного партнёра. Не исключено так же, что она заценила его упорство. В одном она могла не ошибаться: этот восточный парень — надежный.
Что же думал обо всем Кумыс мы тоже можем лишь догадываться. Стоит предположить, что его мысли летали от «она приняла меня» до «как бы это не было ложными надеждами», хотя к последнему он, как мы уже упоминали, привык. Бесспорно, это каждый раз разбивало его сильное сердце, но выжидать — это у него в крови, и он не сдастся.
— Она проведет вас вокруг пальца, вот так, — и пьяная Ром крутанула указательным пальцем по кругу с выражением лица полным отвращения при одной только мысли о Мартини.
— Откуда такая неприязнь, о Боги, — рассмеялся Кумыс.
— Вспомни, как она ворвалась в наш мир! Она сразу возымела наглость ворваться в верхи, стала символом роскоши и богатства! Для нее сразу бокал нашелся даже! Треугольный, как она сама. Выскочка — вот кто она, — причитала Ром
