уже не тот рассказчик, что был прежде.
— Боги, когда черт возьми вы перестанете лобызать друг перед другом? — взорвалась Ром, — мой корабль отчалит уже к полуночи с рабами, а вы тут развели Санта- Барбару.
За что любили Ром в этой компании мужчины, так именно за это — ее прямолинейность была сродни мужской. Пылкие фразы, порой и слегка преувеличенные, и долгие разговоры о прекрасном были ее прямой противоположностью.
— Что ж, друзья, — по-отцовски начал самый старый из собравшихся Самогон, — коль уж никто больше к нам не явился, пора и впрямь переходить к делу.
— Дядюшка, куда вы-то торопитесь? — притормозил его Ёрш, видимо еще всласть не наслушавшийся местных историй и перепалок, что его веселили.
— Слышь ты, отморозок, тебе бы помолчать, когда старшие разговаривают, — привстала Ром, давая знать, что готова влезть в драку хоть в эту же минуту.
— Не стоит, Ром, — оттянула ее Шампанское, вовремя благотворно повлияв на эту погубленную душонку.
Итак, мы здесь все собрались по одному очень важному вопросу, — начал было вновь свою речь Самогон, но…
В этот момент вновь зазвенел колокольчик и в бар зашла та, кого воистину никто не ждал. Мартини. Прославилась она в этом обществе своей двуличностью, циничностью и туда же можно приплести алчность. Она никогда не скупилась использовать других в своих корыстных целях. Хитрость и проворство были её коньком, и все присутствующие знали это, поэтому едва она удостоила каждого надменным взглядом и развалилась вальяжно на стуле, прикурив сигарету, никто не посмел поздороваться.
— Мальчики, — выдыхая едкий дым, обратилась она, намеренно не обращая внимания на женский пол, — продолжайте. Она говорила так уверенна, будто все это время присутствовала здесь и лишь невзначай перебила кого-то.
Гражданин Самогон выждал ещё с минуту, как дань причастности к основному составу и сказал:
— Мартини, мы не ждали твоего прихода, но рады, — все знали, как и сама эпатажная блондинка, что это наглая ложь, но в конфликт спутать некто не спешил. Ром было привстала в один момент, но жёсткая рука Шампанского попридержала вожжи в лице подруги.
Мартини ничего ответила, лишь ехидно улыбнувшись. Сам же старик немного смутился, не сколько потому, что он был далёк от этого модного мира с их жестокими играми, сколько понимал, что теперь ему придётся взвешивать каждое произнесенное слово, дабы не разжечь костёр слухов и скандала.
— Что ж, — прочистил он горло, — как я уже начал, собрались мы здесь, д… — он хотел добавить «друзья», но осознал, что этому разношёрстном коллективу вообще ни разу не подходило это понятие, поэтому запоздало заменил его на…, — дорогие, из-за возникшей проблемы с мистером Суррогатом.
— Этот чёртов сурикат ещё жив? — высказалась Ром, отчего хихикнули все, кроме самого Самогона и Мартини, которые продолжали смотреть друг на друга как хищник и жертва. Не стоит, думаю, уточнять, кто какое занимал место в этой системе.
— Да, и живёт превосходно, даже припеваючи, — сказал Коньяк, любивший почитать газеты и быть в курсе того, что происходит в мире.
— Гори он в аду! — выругалась Текила.
— Мы все бы рады, — поддержал её Кумыс, которого она не удосужилась даже взглядом наградить. Скажем там, роль несчастного в любви героя парню в какой-то мере уже была привычна.
— Что вновь натворил этот негодяй? — умело орудуя веером, обратилась Красное Вино.
— Боюсь, он вновь перешёл все границы, — ответил ей Самогон.
— Тоже мне новость, — гаркнула Ром.
— Он набирает обороты и пытается пробиться в высшие круги, — продолжил старик, от чего громко ахнула Белое Вино.
— Он не посмеет! — отозвался Бренди.
— Что он себе возомнил? — взорвались одновременно Сидр и Шампанское.
— Наглости ему всегда было не занимать, — спокойно констатировал Самогон, почесав густую бороду.
— С этим надо что-то делать, — ответила Саке, впервые открывшая рот за весь вечер.
— Непременно, — кивнул бородач, — поэтому жду ваших горячих предложений, — говоря это он качался с носка на пятку, при этом большими пальцами рук играя с подтяжками для брюк.
— Ждёшь предложений? — фыркнула Текила.
— Ну поверьте, господа, он более предприимчив относительно вас, — указал старик на угол, где сидели две сестры и ковбой со своим другом.
— Это потому что мы не по карману славному народу, — выпалила Красное Вино.
— Вот именно, — поддержала её Белое.
— Оу, давай не будем торговаться, милочка- запричитал Ерш, за что схлопотал огненный взгляд сродни материнскому от дамы в кровавом платье.
— Может договоримся с ним, — предложил Сидр.
— Я тебя умоляю, ты серьёзно? — напала Текила.
— А он прав, — вставила слово молчаливая Чача, что видимо решила поддержать своего мужчину.
— Он не понимает намёков, — напомнила ему Текила.
— Тогда можно припугнуть, — усмехнулся Кумыс, эффектно проведя пальцем по горлу.
За всей этой перепалкой внимательно следила, продолжая томно курить, Мартини. Она, всегда уверенная в себе, знала, когда и как вставить свое слово, чтоб заткнуть их всех. И поэтому, едва официант принёс ей дополнительную порцию напитка, эффектно разбила его, уронив на пол. А когда поняла, что на мгновение зал притих, сказала:
— Упс, — при этом не уделив осколкам даже толику внимания. Как не странно, во время жаркого спора, все собравшиеся имели непростительную возможность забыть о ней, в связи с чем с ненавистью уставились сейчас.
— С годами ваше общество все более и более тошнотворно, — высказалась роковая дама, стряхивая почти докуренную сигарету в пепельницу.
— Так какого лешего ты здесь забыла? — прогремела Ром.
— Ты не поверишь, — и выдержав паузу, — чтобы помочь вам.
Через несколько секунд рассмеялась Шампанское, а следом и все за ней. Даже скромная Чача и традиционная Саке соизволили похихикать.
— Что ты нам можешь предложить, Мартини? — спросил её Самогон, который первым пришёл в себя.
— Я знаю Суррогата, — ответила ему блондинка.
— Ой, кто бы сомневался, — подразнила её Текила, напоминая всем присутствующие, в каком кругу крутится столь распутная, по её мнению, девица.
— Ты бы выслушала для начала, прежде чем открывать рот, — ничуть не смутилась Мартини.
— Чья бы корова…. — начала было Ром, когда на этот раз её остановил сам Самогон.
— Давайте послушаем её хоть! — он умел говорить по-отцовски строго, но в мягкой манере, поэтому на него никто никогда не обижался.
— Мудрое решение, — улыбнулась ему соблазнительно Мартини. — Что ж, как я уже сказала, я знаю мистера Суррогата. Он и впрямь отчаянный псих, но у меня есть ключ, что заткнет его надолго.
— А где же такой от тебя? — шепнул на ушко Саке Ерш, от чего она, сдерживая смех, покраснела. Этот парень любил подкатывать ко всем женщинам, поэтому всерьез его и не воспринимали, ну а лесть и флирт, по душе многим дамам, согласимся же.
Их разговора не
