Книга Пионер в СССР - Павел Ларин

Я машинально сделал шаг вперед. И только потом сообразил, что на автомате попытался закрыть собой Васю с Антоном от возможной опасности. Это еще что за номера? Остатки личности Ванечкина? Не похоже. Он — трус. Но сам я никогда в жизни ни о ком не думал. А тут вдруг такой неожиданный финт.

— Иду ёлку рубить. — Сообщил Родион Васильевич с таким видом, будто должен нам отчитаться. Затем вышел на улицу, прикрыл дверь и направился в сторону леса.

— А так можно было? — Я удивленно посмотрел на Ряскина и Мишина.

Просто в моем времени народ окончательно тюкнулся на защите природы. В принципе, логично. Сначала сами ее угандошили, а потом сами решили защищать. От себя же. Срубить дерево — это лет десять на рудниках впаривать. Без права амнистии.

— Не знаю. — Ряскин пожал плечами. — Наверное, да. Дядя Родя — взрослый. А взрослые всегда знают, как правильно. Пойдем с ним. Родион Васильевич, мы с Вами!

Антон подскочил на месте, а потом рванул вслед за электриком.

— Ох… Чую что-то будет… — Протянул Мишин, задумчиво глядя им вслед.

Но оставлять Антона одного мы все-таки не рискнули. Естественно, отправились догонять «лесорубов».

— И мы с Вами! — Крикнул Толстяк.

— А то как же ещё? Не я же ёлку из леса попру. — Отозвался электрик на фразу Мишина, даже не обернувшись.

Мы дошли до забора, причем до конкретного места. Видимо, у Родиона Васильевича имелся свой тайный ход. С другой стороны, логично. Где бы он тогда алкоголь брал? По-любому гоняет в поселок. Хоть что-то положительное обнаружилось во всей этой истории. Теперь имеется еще одна возможность покинуть территорию лагеря.

Родион Васильевич прижал указательный палец к губам, намекая, что это тайна, а потом отодвинул несколько досок и выскользнул за ограду.

— Вася… — Я повернулся к Мишину, который на дыру в заборе смотрел с опаской. — Давай-ка ты нас тут подождёшь. На стрёме постоишь. Хорошо? А то второй раз Пришествие Белой Дамы точно не прокатит.

Толстяк даже спорить не стал. Воспоминания о том, как прошла эта ночь, были еще слишком свежие. Вася кивнул и отошел в сторону. А мы с Рякиным полезли следом за электриком.

Глава 2

Родион Васильевич неожиданно оказался очень даже наивным человеком. Он хотел отделаться малой ценой и собрался рубить первую попавшуюся ёлку. Едва мы отошли на пару метров от забора, электрик резво направился к небольшому дереву. При этом он периодически оглядывался в сторону лагеря, рождая в моей душе сомнение. Либо всё-таки елки рубить нельзя и сейчас сюда кто-то явится, чтоб нам это объяснить. Хорошо, если словами. Либо у него в каптерке осталась заначка и душа дяди Роди рвалась обратно.

— Она кривая. И ветки некрасивые. Смотрите! Уродина какая-то. Такую нельзя рубить. Нам нужна самая лучшая ёлка. — Сделал замечание Ряскин, за что моментально получил от меня тычок локтем под ребра.

Чокнулся он с этой ёлкой. Отвечаю. Пусть электрик рубит, что ему хочется. Елочку, дубок, березку. По хрену. Лишь бы свалить отсюда быстрее.

Я по-прежнему постоянно думал про Фокину. Если душа дяди Роди рвалась опохмелиться, моя — выяснить, что за странные перемены произошли с Машей. И еще присутствовала тревога. Я отказывался верить в наличие реального псионика, но тем не менее, чертовы пятна не выходили из моей головы.

Эта аномалия в виде небольших темных вкраплений, которые перемещаются хаотично, будто молекулы, проявляется гораздо позже. Около восемнадцати лет. Маша явно на восемнадцать никак не тянет. При всем желании. Ей точно четырнадцать. Так какого черта? Да и вообще! Не в возрасте дело. Просто — какого черта?! И еще…может, конечно, я себя накручиваю, но мне показалось Фокина заподозрила, что я заподозрил.

Она после этого столкновения, когда несколько минут, как идиот, пятился в ее глаза, очень быстро ретировалась. Просто сорвалась с места и шустро затерялась среди остальных девчонок. А так-то подобных ситуаций было до хрена раньше. Фокина должна бы к ним привыкнуть. Ванечкин все время в присутствии этой девочки впадал в ступор. У него случалось моментальное оцепенение всех конечностей одновременно. Он становился похож на суслика, который поджав лапки, «столбиком» замирает посреди степи.

— Нате вот топор и рубите, какую хотите. Ты погляди, не угодишь им еще…

Дядя Родя, надувшись, тут же делегировал обязанности нам, хотя я, к примеру, вообще ничего не говорил. И ветки меня очень даже устраивали. А больше всего меня устраивало то, что теперь есть еще один выход из лагеря, о котором по факту знаем только я, Антон, Мишин и электрик с задатками алкоголика. Это — идеальный вариант. К примеру, сегодня ночью я могу осторожно выбраться за пределы лагеря через тайный ход Родиона Васильевича. Лес — исключительное подходящее место для медитации и погружения в себя. С этой стороны, тем более, никто не помешает. В лагере даже пробовать не буду. Там хоть ночь, хоть день, вечно суета.

— Прекрасная была ёлка. — Заверил я Родиона Васильевича. — У Вас потрясающий вкус. Вы просто знаток ёлок.

Но дядя Родя слова Ряскина принял близко к сердцу. Он обиделся, моя лесть не имела никакого смысла. Электрик подошел и сунул топор мне. Опять все мне! Вообще хрен пойму, у Ванечкина судьба такая? Постоянно быть крайним. И я теперь из-за этого отхватываю.

Однако, топор взял молча. Будем спорить, ещё потеряем время. В итоге, мы с Рыжим вдвоем пошли выбирать чертову ёлку.

Наш провожатый присел на пенёк и начал скручивать себе самокрутку. Табак у него был настолько ароматный, что я даже на расстоянии ощутил этот запах. Самосад. Сто процентов. Где он его выращивает, интересно?

Мы с Ряскиным бродили, наверно, минут двадцать, стараясь не углубляться в лес и не уходить далеко от электрика. С этой стороны лагеря Рыжему местность была не знакома, в случае чего, реально могли заблудиться.

Антону категорически не нравились елки. У этой — ствол недостаточно ровный, у той — наверху слишком мало веток. Короче, в итоге я сказал, если мы сейчас же не определимся, что рубить, то вместо елки самого Ряскина оформлю.

Он перестал выделываться и пообещал, нам сойдет любая, которая вот прямо сейчас попадётся на глаза. Видимо, мои слова прозвучали достаточно убедительно.

Я оглянулся, пытаясь рассмотреть Родиона Васильевича. Он все также сидел на пеньке. Ориентиром служили поднимающийся дым от самокрутки и периодические окрики дяди Роди, доносившиеся из-за деревьев.

— Ну что? Выбрали? — Спрашивал он каждые пять минут. Можно подумать, по отсутствию звуков не понятно, что ни хрена не выбрали.

— Нет! — Отвечал ему Антон.

— Щас