не принимала к себе посетителей уже несколько лет. Тогда я решил, что никогда отсюда не уйду и, что лучше я умру тут и меня никто не найдёт, чем снова вернусь к учёбе.
И я действительно долго просидел там на полу, обхватив колени и тихо плача, пока меня не привлёк странный шум. Я осторожно огляделся, но ничего не увидел. Тогда любопытство взяло верх, и я отправился на поиски источника шума, и вскоре его нашёл.
Оказалось, что я был не один в заброшенном крыле библиотеки. Неподалёку от меня пряталась девочка из знатного рода, судя по одежде. Вскоре я узнал её. Она пришла на год позже меня, но уже училась со мной в группе из-за того, что пропустила год обучения грамматике из-за ненадобности. Я помнил её, но понятия не имел, как её зовут.
Она, тем временем, всё сидела прямо на полу, замерев над горшком с увядшим цветком, держала руки рядом с ним и испускала с ладоней мягкое зелёное свечение. Прямо на глазах цветок оживал, обретая положенные ему окраску и крепость стеблей. Я не знаю, что это был за цветок. Не знаю, как недавно прибывшая девочка сумела вернуть его к жизни и не знаю, как привлёк её внимание. Но, лишь увидев меня, девочка вскочила на ноги от испуга и, со всех ног, пустилась бежать, так и оставив цветок на полу.
Я помню, что тогда подобрал его и унёс в свою комнату. Леннон и Агата сильно удивились нашему новому соседу, но всё же одобрили его, а Агата ещё и окрестила его Марком Младшим.
Вскоре я снова увидел ту девочку. В перерыве между занятиями, она стояла в холле, среди друзей, из таких же высших сословий, и очень мило о чём-то с ними болтала, без конца поправляя свои чёрные как уголь волосы и словно бы смеясь своими зелёными глазами. В тот момент я всей душой желал лишь одного — стоять точно так же рядом и о чём-то с ней болтать.
Дождавшись, пока она останется одна, я решился и подошёл.
— Привет, — сказал я и по-идиотски улыбнулся.
Она сперва опешила, узнав меня, но на этот раз не убежала и ответила:
— Ты что, следишь за мной?
— Я? Что? Нет! Я просто… Так вышло. Я вчера завалил тест и прятался в библиотеке. Честно, я не хотел тебя пугать. Я правда не знал, что там есть ещё кто-то кроме меня.
— Что ж, — она заметно успокоилась и улыбнулась мне одной из самых очаровательных улыбок в мире, — тогда я теперь спокойна. Только никому не говори о том, что видел там, ладно? Нам ещё пока нельзя пользоваться такой магией, но мне было жаль цветок, и я хотела его вылечить.
— Это было просто супер! — воскликнул я, — Я раньше никогда такого не видел! У тебя настоящий талант!
— Спасибо, — она немного засмущалась и отвела глаза, — вообще в моей семье все занимаются немного другой магией, но мне всегда хотелось быть чародейкой и быть связанной с природой. Но, к сожалению, боюсь, моя семья не позволит мне.
— А я думаю — позволит. Твоя семья ведь любит тебя, я уверен. А значит и разрешит тебе следовать за своей мечтой.
— Спасибо. Это очень мило, но всё не так просто…
Тут она запнулась, задумчиво посмотрела на меня и спросила:
— А как тебя зовут?
— Марк, — ответил я, — Марк Шустер, а тебя?
В этот момент за неё ответил до боли знакомый и в той же степени неприятный мне голос.
— Элиза! — позвал Филипп, приближаясь с другого конца холла в окружении своих дружков, — Этот выродок тебе докучает?!
— Нет-нет! — ответила она, — Вовсе нет! Мы с Марком просто болтаем!
— Болтаете? — переспросил он, подойдя к нам вплотную, — А разве я не говорил тебе держаться от нас подальше, а?
Его дружки прижали меня к стенке, а Филипп врезал мне в живот. Это была его любимая забава.
— Не трогай его! — закричала Элиза, — Отпустите! Отпустите его!
— Как скажешь, — ответили дружки Филиппа сквозь смех и освободили меня.
Я тут же свалился на пол и, получив пару тычков ногами в бока, поднялся и убежал, куда глаза глядят.
Естественно, я снова очутился в библиотеке. В том самом заброшенном крыле. Сидя на полу, обхватив колени, я проплакал до самого вечера и не заметил, как пришла Элиза и нашла меня.
— Я надеялась, что найду тебя тут, — сказала она, застав меня врасплох.
Я поспешил вытереть слёзы, но она, будто бы, не обратив на них внимания, уселась рядом со мной и сказала:
— Я хочу извиниться за Филиппа. Наши семьи дружат, а его так вообще пророчат мне в женихи. Вот он и решил, что должен приглядывать за мной.
— Не извиняйся, — ответил я, — ты же меня спасла.
— Может и спасла, но мне всё равно стыдно за этого придурка.
Она тяжело вздохнула и уткнулась затылком в стену.
— Надо будет написать родителям об этом, — заключила она, — выразить своё недовольство.
— Написать? — переспросил я, — А разве так можно?
— Конечно. А почему нет?
— Я считал, что ученикам академии запрещено общаться с внешним миром, до окончания обучения.
— Нет, глупый. Ученикам академии запрещено покидать её территорию до конца обучения. А общаться можно. Зачем по-твоему здесь есть собственная почтовая служба?
Я тогда не нашёл, что ответить. Но я обрадовался, что смогу написать маме, но тут же расстроился. Элиза не оставила это без внимания.
— В чём дело? — спросила она.
— Моя мама. Я очень по ней скучаю. Мы не виделись уже больше двух лет, и я совершенно не представляю, как она там. Да и она не знает, что у меня происходит.
— Так напиши ей! Уверена, она будет очень рада получить от тебя письмо!
— Это верно. Только вот… Она не умеет читать. Я и сам-то научился только в академии. И то с трудом. И я…
— Пойдём! — вдруг скомандовала Элиза, резко поднялась и протянула мне руку.
— Что? Куда?
— У меня кое-что есть для тебя. Пойдём, не бойся.
Я неуверенно подал руку, а девочка схватила её, потянула на себя, оторвав меня от пола, и резво потащила меня за собой.
Вскоре я стоял у её двери и ждал, пока Элиза что-то мне вынесет. Помню, что постоянно озирался в поисках Филиппа и его друзей, опасаясь, что они снова устроят мне взбучку за то, что я ошиваюсь на территории учеников из знатного рода. Но, к счастью, Элиза открыла дверь раньше, чем кто-либо обратил на меня внимание.
— Вот, держи, — сказала
