не заметить.
Вариант, предложенный Дашей, вполне логичный, чтобы хоть что-то узнать, но он может провалиться с треском. Слава не настолько глупый, чтобы не понять, что Даша будет интересоваться для Есении.
— А почему нет? Я попробую что-нибудь узнать, — Даша ободряюще толкается плечом и выдавливает улыбку, чтобы хоть как-то поднять настроение Сене.
***
Кирилл вымученно потёр глаза, смотря на себя в зеркало в туалете. Плеснул холодной водой в лицо, чтобы хоть как-то прийти в себя. Пить в четверг было опасно, учитывая, что первой парой в пятницу стоял семинар, который никак нельзя пропускать, потому что стоишь третьим в очереди на доклад по уголовному праву.
Ему пришлось собрать себя по пазлам, чтобы выползти из кровати и, превозмогая головную боль, отправиться в университет. Последний курс был одним из самых сложных и важных, потому что после первого семестра придётся задуматься о том, куда пойти на практику, чтобы зарекомендовать себя как высоко заинтересованного «зелёного» юриста, который будет готов изначально выполнять грязную работу и бегать на побегушках у наставника.
Однако, жизнь оказалась вполне справедливой, потому что у него был отец, державший компанию по адвокатуре. Направление, по которому он учился, не пересекалось с деятельностью адвокатов, но, если захотеть, можно влиться и поработать над пробелами. Его планы на этот учебный год были расписаны заранее, чтобы не упасть с горы, на которую он карабкался долгих четыре года.
И почти успешно, если не вспоминать, как его чуть не отчислили с третьего курса за минимальную посещаемость и большое количество долгов. Кирилл бегал по преподавателям, как в задницу ужаленный, чтобы исправить неаттестации на вполне положительную отметку — тройку. Не обошлось без маленькой лести старым хрычам, которые любили крепкое пойло, но всё же с презентом и слабым рассказом он вырисовывал себе неплохое будущее.
В курилке многолюдно, но Кирилл примечает своих парней, с которыми учился бок о бок полных четыре года, поэтому, выбивая сигарету из пачки, двигается к ним. Первая затяжка, от которой по телу проходится лёгкая дрожь и расслабление. Становится рядом с Сёмычем, пропуская мимо ушей очередную болтовню о машинах.
Долгие затяжки почти до кашля, чтобы прийти в себя и отсидеть остаток пар с трезвой головой. Отпустило лишь после обеда, когда в желудок попал куриный бульон из местной столовой. Тело затрепетало, настроение мгновенно приподнялось, разливаясь теплом по венам, поэтому пары, стоящие до половины шестого, пробежали молниеносно.
Белая рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами и деловой костюм смотрелись как нельзя празднично. Отцовский юбилей, на котором придётся сидеть в душном ресторане до позднего вечера, обещал быть грандиозным. Пятьдесят лет — это половина прожитого века, поэтому грех не отметить на широкую ногу.
Решает на всякий случай захватить тёплый свитер, чтобы после торжества скинуть пиджак и надеть его, с комфортом сидя в остывшей машине. Не поклонник одеваться, как капуста, чтобы не замерзнуть, тем более девяносто процентов передвижения происходит на машине, но всё же причитания матушки, что опять оделся не по погоде, выслушивать не хочется.
Машина уверенно добирается до жилой многоэтажки, из которой тут же вылетает Сеня. Бежевое платье-миди с объёмной юбкой и V-образным вырезом сидит на стройной фигуре слишком привлекательно. Она торопливо шагает в туфлях на тонком каблуке, приближаясь к машине. Волнистые волосы, аккуратный макияж с ярчайшей помадой в алый оттенок и это стильное платье даёт понять, что из девочки-подростка она превращается в молодую леди.
Невысокого роста, упрямая до мозга костей, своенравная и далеко не пушистая, но всё равно до безумия любимая лучшая подруга, которая, несмотря на взросление, остаётся преданной дружбе, ставя её достаточно высоко. Выше остальных людей, которые присутствуют в жизни.
Кирилл давит гнетущее чувство нерешительности, чтобы не попросить её быть осторожной с новоиспечённой симпатией, которую питает к Роме. Кажется, что этот мальчишка с густой шевелюрой и раскосой пленительной для девчонок улыбкой скользкая личность. Заставляет себя молчать, чтобы ненароком не обидеть малышку, которая садится на соседнее сиденье, обдавая его сладким запахом вишни с ванилью, и хлопает дверцей.
В глазах пляшут счастливые бесенята, когда поворачивается и, перегнувшись через подлокотник, мажет губами в сантиметре от щеки, чтобы не измазать лицо алой помадой. Кирилл дёргает уголком губ и плавно выезжает со двора.
Хотелось, чтобы малышка прикоснулась.
Ещё каких-то три-четыре месяца назад Сеня рыдала в его плечо, говоря, что действительно полюбила Никиту всей душой и сердцем, чтобы так скоро с ним прощаться. Для справки: Никита школьная любовь, внезапно появившаяся после нового года. Панова так распиналась перед Кириллом, доказывая, что нашла того самого, от которого в животе бабочки, что становилось смешно.
Знала бы она тогда, что бабочки продлятся три с половиной месяца, пока тот самый Никита не скажет, что уезжает в Москву поступать в театральную академию на режиссёра. Бабочки потухли, заменяясь слезами и ненавистью к тому, что так быстро смогла привязаться к парню.
Кирилл был рядом с ней настолько, насколько мог себе позволить. Ночевал у неё в выходные, принося фисташковое, её любимое, мороженое, чтобы допоздна смотреть очередную драму и слышать тихие всхлипы от слишком милой картины на экране. Конечно, не только Кирилл поддерживал разбитое сердце Сени, но и Даша, которая старательно вытаскивала подругу на свежий воздух и запрещала думать, что он тот самый единственный, ради которого надо было бросаться в омут с головой.
У них была странная дружба. Исключительно по доброй воле. Сами хотели сохранять общение, потому что пережили слишком много, чтобы перечеркнуть одной линией. И не стоит отрицать, что Дубровский не находил Есению привлекательной для себя. Она была маленьким смерчем, который крутился вокруг него, не решаясь накинуться с головой, чтобы засосало до смертельного исхода.
Хотя для себя решил всё давным-давно. Как бы не старался глушить в себе чувство необходимости видеть девчонку ежедневно, ежечасно, ежеминутно, поставил условие в своём мозгу. Запатентовал мысль, что Панова недоступна, в каком бы состоянии не была.
Это пришло ему на ум, когда ему было восемнадцать, а ей четырнадцать. Когда в области груди появлялась округлость, когда талия слегка сужалась, когда бёдра становились пышнее. Когда она слегка подросла, вытягиваясь и становясь всё более и более красивой. Когда от ребёнка остались лишь воспоминания.
Когда вместо вечно заделанных в хвост волос появилась манящая укладка с распущенными волосами, которые в десятом классе окрасит в балаяж[1]. Как долго будет учить название этой модной причёски и хвастаться, крутясь и наматывая пряди на палец, показывая, в чём различие.
Когда вместо мешковатой одежды появилась более открытая, позволяющая увидеть
