непонятными словами. Ирма их в библиотеке найти не смогла.
Она вспомнила об «Энциклопедии волшебных существ», которую надо будет положить на место, и расстроилась. Такая книга! Ну почему у мамы нет таких интересных замечательных книг? Только какие-то тетради, исписанные кривоватым почерком, который было так трудно разбирать. И скучно. Даже картинки почти все какие-то непонятные.
Она собрала вещи — это оказались три книги — и отправилась в библиотеку, мысленно приготовившись еще к паре синяков, наверняка ее где-то там Ливви караулит.
Внизу, в центральном холле, стояла хозяйка.
— Что это? — она взяла книги.
— Я на место поставить…
— А где твои вещи?
— Но ведь… у меня нет никаких вещей.
— Ты хотела бы взять их с собой? — в голову мадам пришла отличная идея…
Девочка закивала так, что казалось, голова отвалится.
— Тогда повторяй за мной: семья Принц, ее наследник и весь его род не имеют передо мной, Ирмой Принц, ныне Пинс, никаких долгов, ибо расплатились со мной по моему желанию полностью…
Она выписывала палочкой какие-то странные фигуры, отчего воздух вокруг Ирмы начал слегка переливаться и темнеть.
Обряд был прост и понятен для взрослых. Ирма же осознавала лишь то, что ее мечта сейчас — в ее руках… Три книги, огромные, замечательные, волшебные! Счастье! Краем сознания почувствовала какое-то изменение, словно пробежал холодный ветер, но тут же забыла об этом. Скоро она будет дома! С книгами! С мамой!
— Мамочка! — она бросилась к лежащей в постели женщине. — Ты заболела?
— Ирма, доченька, — Элизабет не могла насмотреться. — Как ты похудела! Тебя не кормили? На кухне есть…
— Что ты, мамочка, кормили хорошо. Я просто…
И она рассказала все.
Элизабет обмерла. Ее девочку отрезали от рода. Теперь она может рассчитывать только на себя. Но как объяснить это ребенку?
На следующий день Лизбет, набравшись смелости, пошла в господский дом за хотя бы самыми простейшими зельями для аптечки. Кое-что она получила, но восстанавливающее ей велели сварить самой. Значит, еще несколько часов над котлами… Что ж, ее девочке, последнему, что осталось у нее от любимого, нужна помощь. И она это сделает. Какое счастье, что она вовремя отнесла все ценности в банк… Это ей поможет потом. Когда будет учиться или когда закончит учебу. Надолго не хватит, но хотя бы на первых порах.
* * *
Ирме исполнилось восемь…
Всегда приветливый и даже дружелюбный домовик стал вести себя как-то странно. Не отвечал на вопросы. Вечно что-то ронял. Бил себя по голове и выкручивал уши, а Ирма никак не могла добиться, за что он себя наказывает.
Наконец, она узнала, едва поймав ушастика на нырке прямиком в камин, что по приказу хозяйки должен прийти другой домовик. И он для нее опасен. Совсем-совсем опасен.
— Может быть, даже убьет? — удивилась она.
Эльф, давясь слезами и соплями, кивнул, потом помотал головой, и большего она не добилась.
— И что ты посоветуешь?
Домовик распахнул огромные глаза.
— Тебе же советовать не запретили? А уйти ты тоже должен?
Он помотал головой и снова заплакал, выкручивая тонкие ручки.
— Ты… Ты должен ему помочь? — догадалась Ирма. — Дела-а-а.
Но домовый эльф — существо загадочное. Он не мог нанести вред ребенку, особенно тому, которому служил. Но и не исполнить приказа хозяйки не мог. По крайней мере, должен был пытаться.
Кто сказал, что эльфы тупы? Что они не общаются между собой и никогда не смогут договориться?
Съешьте ваши тапки!
Пришлый эльф как-то сразу определил, что перед ним — будущий лекарь. Так что договориться с ним не составило проблем.
Малышку начали… учить.
И ее детская магия неожиданно легко восприняла эльфийскую. Так, что удивленные домовики со всего поместья приходили на нее посмотреть. Ну, как приходили… появлялись. А она была буквально заворожена их магией.
Но ее учителям было трудно: оказалось, что с ребенком человека все совсем не так, как с их детьми. Девочка почти ничего не понимала из объяснений, пока кому-то не пришло в голову показать ей картинку того, что возникает в его собственной голове во время колдовства.
Это не было настоящей легилименцией. Если бы Ирма хоть немного знала о маггловском мире, она бы сказала, что смотрела кино. Или мультики.
Это был прорыв.
Но эльфы — эльфами, а люди— людьми. У маленькой Ирмы здорово получалось лазать и прятаться. Аппарировать по-эльфийски — много хуже, один раз из десяти. Беда в том, что в остальных случаях ей сильно доставалось, и ее учителям даже пришлось несколько раз приживлять обратно части ее ножек, отчего-то больше всего страдали именно они.
Иногда ее вызывала хозяйка: помогать сыну. Ирма исправно гладила его ноги, мальчик уже начинал по чуть-чуть ходить. Тогда она получала немного денег, что-то из одежды или книгу. И не замечала, как мадам внимательно и удовлетворенно рассматривает ее шрамы.
Эльфам же осталось одно: вместо аппарации научить ее… быстро бегать. Так, что расплывается силуэт и ее было почти не видно. Не мгновенное перемещение, конечно, но уж что есть.
Это удалось, правда, Ирма начала страшно худеть, сколько бы ее ни кормили. Пришлось строго дозировать этот самый бег: не чаще одного-двух раз в неделю, иначе довольно хрупкое телосложение ребенка превращалось в теловычитание.
Время шло, ей исполнилось девять, и она начала замечать, что мама стала почти старухой — кожа сморщилась, согнулась спина… Ирма же давно взяла на себя все дела по дому, а свободное время делила между учебой с эльфами и книгами, которые они ей приносили. Она давно чувствовала себя у них почти своей. А главное, могла воздействовать своей магией: лечить.
Почему-то с мамой получалось гораздо хуже.
Только став взрослой, Ирма поняла, что это было проклятие — мать не принадлежала роду Принц, а значит, и проклянувший ее ничем не рисковал. Ей же с ее детско-эльфийской магией было не справиться. Элизабет не стало ранней весной, едва сошел снег…
А у наследника прекратились улучшения: стоять он мог, а передвигал ноги отчего-то все хуже. И Ирму не стали терпеть рядом, выдав кошель с пригоршней серебристых монеток и старый небольшой сундук для вещей.
— Я нашел хорошее место для тебя… Только прыгай сюда из разных мест и немножко пробеги. Ты теперь сильнее стала, каждый день сможешь, — наставлял Ирму домовик.
От него она и узнала, что это за место. Но вот как ей жить дальше, никто рассказать не мог.
