Ознакомительная версия. Доступно 1 страниц из 4
наружу. Оззи начал выкапываться и молотить лапками что было мочи. Снег летел во все стороны и с ног до головы окатил совят, которые наблюдали за этой снежной баталией. София первая отряхнулась от снега.
— Ах так, — весело прокричала она, — ну сейчас я вам устрою! Будете знать, как бросаться в лесных жителей!
София взлетела на макушку большой ели, на вершине которой была огромная шапка снега. София на лету оттянула лапками макушку дерева в сторону и резко отпустила. Снежная шапка полетела вниз и сразу накрыла целиком всю эту весёлую компанию. Мышата и совята вылезли из снега, радостно смеялись и веселились. Так, с шутками и играми, они уходили всё дальше по тропинке.
Вскоре они оказались на большой красивой полянке. Вокруг росли аккуратные ёлочки, покрытые снегом. Посередине был большой и ровный сугроб без единого следа. Всем сразу захотелось залезть на него. Как только все друзья оказались на вершине сугроба, произошло что-то странное: сугроб вдруг перевернулся вниз головой, как крышка над кастрюлей. Сказочные ёлочки тоже сделали оборот вокруг самих себя, мышата и совята подлетели ненадолго вверх, а потом снова плюхнулись обратно в сугроб.
— Ну и ну, — удивленно проговорил совёнок Фаренгейт, — это что такое было?
— Я что-то не понял, — произнес его брат Паскаль, — это как-то не по законам природы.
— Какие уж там законы, — заметил Оззи, — у меня полный рот снега! Ой! Я это вслух сказал? Я же только успел об этом подумать! Ральф! Ты чего молчишь! Тоже снега в рот набрал?
Ральф молча таращился на своих друзей, не произнося ни слова. Так же молча озирались в изумлении и остальные. Геракл, Марта и Клара сидели в холодном снегу и ничего не понимали. Три совёнка, София, Паскаль и Фаренгейт, вообще летали в воздухе по кругу, как какие-то заводные игрушки.
— А вдруг Ральф догадается, что это не его дневник? — сказал и тут же заткнул лапой свой рот Геракл. Он испугался своих слов, как будто бы он вовсе не хотел их произносить, потом посмотрел на остальных, но никто, на его счастье, ничего не заметил.
— И чего они там разлетались кругами, — произнес Оззи, — Ой! Опять я это вслух сказал? Что со мной? Когда хочу что-то сказать, не получается, а когда думаю про себя — то говорю вслух! Колдовство какое-то!
— Точно, это колдовство, — прокричала сверху София, которая делала уже двадцать пятый круг над полянкой и никак не могла остановиться, — Тут, наверное, всё наоборот! Например, когда хочешь сказать — нужно подумать. Когда хочешь подумать — нужно сказать! Сейчас проверим!
София только успела вымолвить это, как камнем шлёпнулась в мягкий сугроб.
— Ну вот! Я же подумала! То есть я же говорила! Чтобы стоять, нужно лететь. А чтобы лететь, нужно стоять! Паскаль, Фаренгейт, хватит стоять, а ну — летите!
Паскаль и Фаренгейт сразу же перестали летать по кругу и упали в сугроб вслед за своей сестрой.
Оззи посмотрел на сидящих в снегу Геракла, Марту и Клару.
— Ребята, вы же там хвосты отморозите! А ну-ка попробуйте сесть в сугроб!
Геракл, Марта и Клара тут же встали и отряхнули свои хвостики от снега.
— Работает! — обрадовалась маленькая Клара, — чтобы стоять, нужно сидеть! Что это за заколдованное место такое!
Геракл повернулся к Кларе и, видимо, хотел что-то сказать, но просто молча смотрел на неё.
— Ты вместо того, чтобы говорить, подумай, — посоветовал ему Оззи.
— Ой, так непривычно, — сказал наконец Геракл, — я, кажется, знаю, что это за место. Мы попали в ловушку лесных троллей!
— Откуда ты знаешь? — спросил Ральф.
— Мне бельчонок Рики рассказывал, — сказал, то есть подумал, Геракл, — этот сугроб на полянке — портал в ловушку, которую злые тролли устраивают раз в год, прямо перед Новым годом. Ходят слухи, что наш одноклассник, ёжик по имени Клубок, в прошлом году тоже в этой ловушке оказался. Поэтому он и не говорит больше ничего.
— Ой, как страшно! Неужели мы тоже теперь разучимся говорить? — вздохнула Клара.
— Не бойся, не разучимся! — убедил её Ральф, — Надо выбираться с этой полянки. Пошли!
И друзья направились по тропинке в обратную сторону. Но только они ушли в лес, как тут же очутились на той же полянке, только с другой стороны. Тогда мышата и совята пошли в обратную сторону. И снова тропинка привела их на это заколдованное место.
— Да что такое, мы тут кругами ходим, что ли? — воскликнул раздосадованный Оззи.
— И долго нам тут ещё плутать? Я домой хочу, — пропищала маленькая Клара.
— Смотрите! Что это там, в верху! — София показала на что-то зелёное, светящееся в небе прямо над ними.
— Это же северное сияние, — обрадовался Паскаль, — никогда его не видел!
— Не просто северное сияние, — заметил Фаренгейт, — это вроде бы какие-то буквы!
В небе зелено-синими огнями переливались какие-то непонятные слова.
— Читай скорее, София, — попросила Марта.
София начала читать:
— Тиату язьлен… Ерунда какая-то. Тут, наверное, тоже всё наоборот написано, — догадалась София, — попробую прочитать справа налево:
«Назови мне, дружок, с чем приходится жить:
То, что трудно сказать, но нельзя утаить».
— Ой. Это, наверное, загадка? — подумала Клара.
— Еще нам тут загадок не хватало, — проворчал Ральф, — и так домой никак не выбраться.
— Но всё же, что это может быть? — София задумалась, — то, что трудно сказать, но нельзя утаить… Что же так трудно сказать? И почему это нельзя утаить?
— Я вообще в загадках ничего не понимаю, — сказал Оззи, — только и знаю, что зимой и летом — одним цветом.
Геракл стоял в сторонке, глаза его беспокойно бегали туда-сюда, но он молчал.
— Трудно сказать, но нельзя утаить… — в пол голоса задумчиво сказал Фаренгейт, — может быть это какая-нибудь задача по математике, которая трудно даётся, но нельзя её не решить, иначе двойку получишь?
— Или это просто стихотворение, которое нужно было дома наизусть выучить, и его трудно рассказать, — подумал Паскаль.
— Так мы всю ночь будем гадать, — расстроенным голосом произнес Ральф.
Все мышата и совята задумчиво уставились на эти загадочные буквы в небе. Никто не представлял себе, что бы это могло быть. Только Геракл смотрел то на Ральфа, то на остальных своих друзей, как будто что-то хотел сказать.
Наконец, он решился:
— Я знаю отгадку, — печальным голосом произнес Геракл.
Все друзья посмотрели на него в ожидании.
— Я знаю, — продолжил Геракл, — и я должен вам кое в чём признаться. Ральф, это из-за меня у тебя в дневнике такие плохие оценки. Я поменял обложки наших дневников, и подложил мой дневник в твой портфель. Прости меня. Я
Ознакомительная версия. Доступно 1 страниц из 4
