Не то чтобы он не любил женщин, напротив, он очень любилпроводить с ними время. И женщины тоже относились к Лене благосклонно, потомучто он был очень обаятельный мужчина.
Иное дело — Лолка. Приходилось терпеть ее в доме, потому чтоЛолка — это его боевая подруга, компаньонка и помощница. Без нее никак необойтись в некоторых делах, а Лола профессиональная актриса. Вообще-то онадовольно талантлива, и всегда признает Ленину ведущую роль. Правда, онаредкостная лентяйка, свалила на него всю домашнюю работу. И даже со своимненаглядным Пу И не гуляет, норовит отвертеться в плохую погоду.
И язычок у нее острый, как бритва, и ядовитый, как растениецикута. Ишь, чего выдумала, — у него. Маркиза, возрастные изменения!
Сама вечно все забывает и теряет, растяпа несчастная.
В дверь тотчас полезли соблазнительные запахи жарящейся вдуховке курицы и еще каких-то специй. Леня вздохнул и встал с кровати. Вот таквсегда: как только начнешь думать, что Лолка — эгоистка и нахалка, она тотчасменяет мнение о себе в лучшую сторону!
* * *
— Вениамин! — прогремел по квартире гулкийкомандирский голос. — Вениамин, ты на часы сегодня смотрел?
— Что такое, Софья Сигизмундовна? — Веня робкоприоткрыл дверь и заглянул в тещину комнату. — Что случилось?
— И он еще спрашивает! — Необъятные телесазаколыхались, как холмы в разгар землетрясения, и Веня в который раз подумал,что рано или поздно тещина кровать рухнет.
— И он еще спрашивает! — трубным оглушительнымголосом повторила Софья Сигизмундовна, выпростала из-под одеяла руку и гневноткнула в настенные часы. — Уже половина первого, а я еще не пила свойнастой!
Веня тяжело вздохнул.
Его можно было понять. Теща обладала уникальным, простофантастическим характером, но самым ужасным было то, что Веня жил в однойквартире с этой удивительной женщиной без всяких к тому оснований. То есть тещау него была, а жены не было. Вообще не было. Никогда. Теща была чужая.
— Софья Сигизмундовна, — проговорил Веня,попятившись. — Я не хотел вас беспокоить.. я думал, что вы еще отдыхаете…
Так полагалось говорить — «отдыхаете». Не дай бог сказать —«спите». Это стоило бы Вене настоящего скандала. Теща закатила бы глаза ивоскликнула с пафосом, достойным лучшей театральной сцены, что ему, Вениамину,должно быть прекрасно известно, что она вообще почти не спит, просто не смыкаетглаз, что у нее огромные проблемы со сном, как и со здоровьем вообще, и толькотакой невоспитанный, нечувствительный и грубый человек, как Вениамин, можетэтого не замечать. Поскольку из тещиной комнаты каждую ночь доносилсябогатырский храп, от которого содрогалась посуда в буфете, и нервно взлаивалсоседский французский бульдог Дэн, Веня хорошо знал о тещиных проблемах сосном.
Но с тещей лучше было не спорить, и он давно уже употреблялбезопасное слово «отдыхаете». Хотя совершенно не понимал, от чего именно можеттак много и качественно отдыхать эта могучая, громогласная женщина.
— Вениамин, мне иногда кажется, что ты надо мной простоиздеваешься! — проревела теща, приподнимаясь в кровати и глядя на неговзглядом прокурора, требующего для трамвайного безбилетника высшей мерынаказания. — Ты прекрасно знаешь, что я пью свой настой не позднеедвенадцати часов! А сейчас уже половина первого! Или ты не видишь часов? Тогдатебе нужно обратиться к врачу! В твоем возрасте просто некультурно иметь плохоезрение!
— Софья Сигизмундовна, — подал Веня голос из-задвери. — Подождите буквально тридцать секунд, я вам уже несу вашзамечательный настой!
Он бросился на кухню и вытащил из холодильника литровуюбутыль с отвратительной буро-зеленой жидкостью. Этот загадочный напиток тещаупотребляла по совету своей приятельницы, бывшего медработника АнфисыСавельевны. Анфиса проработала сорок лет сестрой-хозяйкой в больнице, выдаваяпростыни с черным казенным клеймом, потому ее медицинский авторитет в глазахСофьи Сигизмундовны был непререкаем. Вене приходилось раз в месяц ездить заэтим настоем в крошечную деревушку, расположенную в самом глухом углуВолосовского района. Там жил «потомственный целитель» дядя Вася, который выдавалВене очередную бутыль с отвратительно выглядящей и соответственно пахнущейжидкостью, брал за нее несусветные деньги и награждал Веню напоследоккаким-нибудь афоризмом из своего неисчерпаемого запаса, например: «Свиньи,милок, они болезнь загодя чуют! Ежели от тебя свинья отворачивается, так, сталобыть, ты, это, приболел!»
Большинство его афоризмов почему-то касались свиней и ихчрезвычайного ума. Веня в глубине души полагал, что и знаменитый настой дядиВаси имеет к свиньям самое прямое отношение, а именно — сделан из свиногонавоза. Но свое мнение Веня держал при себе и безропотно поил тещу ужаснойжидкостью.
Софья Сигизмундовна не сомневалась, что настой чрезвычайнополезен для ее здоровья.
Здоровье у нее было железное, и если бы настой его еще улучшил,то теща вполне могла бы претендовать на включение в олимпийскую сборную потяжелой атлетике или классической борьбе.
Заткнув свободной рукой нос, Веня налил в стаканчикнебольшое количество настоя и принес его теще. Софья высоко сидела,облокотившись на груду взбитых подушек, и подкручивала левой рукой свои темныеусики.
— Наконец-то! — пророкотала она, как отдаленнаягроза. — Я уж думала, что ты по дороге заснул или зашел не в ту комнату!Однажды, Вениамин, ты вот так же пропадешь на целый час, и потом застанешьздесь только мой хладный труп! Ведь ты прекрасно знаешь, какое у меня хрупкоездоровье, и что держится оно только на этом чудодейственном настое…
Она выхватила у Вени стаканчик с вонючей жидкостью и лихо,по-гусарски, опрокинула его в свою глотку. Сходство с гусаром очень усиливалосьза счет уже упомянутых усиков.
— Кстати, Вениамин, — проговорила она, отставивстаканчик и оглядев свою комнату орлиным взором. — Тебе не кажется, чтоздесь очень неопрятно?
Вене казалось. Однако он считал, что главная причина царящейв тещиной комнате неопрятности — это сама Софья Сигизмундовна, ее бесконечныесклянки и пузырьки с лекарствами, запах все того же свиного настоя и многоедругое.., но вряд ли она именно это имела в виду.
Так оно и оказалось.
— Зять Анфисы Савельевны сделал в квартиреремонт, — сообщила теща после непродолжительного молчания.
Веня тяжело вздохнул. Этот зять был его проклятием. Тещапоминала его как минимум десять раз на дню.
— Я понимаю, — голосом, полным христианскогосмирения, проговорила Софья, — не каждой женщине так повезло в жизни, какАнфисе.., не каждой достался в зятья такой золотой человек.., и я ведь,кажется, не требую от тебя чего-то необыкновенного.., только немного внимания,немного заботы.., совсем немного, Вениамин., и ты прекрасно знаешь, что тебе нетак уж долго осталось делить мое общество…
