крикнула, чтобы зверь в кустах знал, что я здесь и я готова.
— Она уже тут. — еле слышно ответила.
— Тьфу! Что ж раньше не сказала?
— Кричать не хотелось.
В своей голове я успела подраться со зверем или чудищем, возможно, призраком и похоронить себя, а она кричать не хотела.
— Ясно. — поворачиваюсь спиной к лесу и чувствую, как кровь леденеет от великого страха, который поднимается из глубин моего живота всё выше и выше, а затем застревает в горле. — Не знаю, от чего бежал кот, но там ничего нет. — сглотнула и обернулась. — Абсолютно ничего. — уже начинают мерещиться звуки крадущихся лап, и я оглядываюсь до тех пор, пока не дохожу до лавки, успевшей стать нашим убежищем. Главное — сохранять спокойствие. Я пример для подражания.
Сидим на лавочке и болтать никому не хочется. Молния не перестаёт мелькать, а гром греметь. От того светлого кусочка неба уже ничего не осталось. Небо заволокло полностью. Свет проиграл тьме. Снова вспышка и оглушающий звук от столкновения дождевых туч, обещающих залить всё на своём пути. Сосновый бор осветился полностью, словно днём. Хоть сейчас иди пикник устраивай.
— Как же хорошо жить. — я отпечатала этот вечере, как картину в своей голове на долгие годы. Я буду крутить этот момент по кругу в голове, когда буду стара и немощна, и всё, что мне останется — это вспоминать.
Сестра снова ничего не ответила, она ловила взглядом линии, расчерчивающие горизонт снова и снова, периодически поглядывая на чудище на том берегу пруда, проверяя не исчезло ли оно куда-то. Марфа сидела в нескольких метрах от нас и вылизывалась, вытягивая заднюю лапку.
Мы посидели ещё несколько минут и побрели обратно, опасливо поглядывая назад, боясь, что вся эта чернота засосёт нас обратно и не позволит выбраться на волю.
Марфа решила остаться на пруду на какое-то время, она села под сосну и всматривалась в поле за прудом, а мы не стали её переубеждать и звать с собой.
— Наверное, у неё ещё остались тут дела. — улыбнулась сама себе, думая о том, что этой фразой я добавила ещё больше мистики в атмосферу.
Сестра очень по-взрослому взглянула на меня, о чём-то подумала и ответила: — Наверное.
Мы вышли с пруда и пошли по той же дороге обратно, в свой мирок, где светят тёплым светом лампы.
— Может Марфа пойдёт сейчас к той старушке напротив. Она частенько подкармливается у нее. — сестра переживала за благополучие кошки и ей было не по себе от того, что пушистую оставили на пруду.
Я немного порассуждала сама с собой и спросила: — А ты не думала, почему кошки собираются вокруг старушек? — почесала подбородок.
— Старушкам часто бывает одиноко, и они начинают подкармливать кошек, а те, в свою очередь, привыкают.
— А вдруг, кошки, торопятся проводить их в другой мир? От этого и лепятся к морщинистым рукам.
— Торопятся?
— Ну да.
— Ясно…
Железная дверца скрипнула, и под звонкий лай пса мы зашли на наш облагороженный участок. Я почти исчезла за забором, как огромное любопытство заставило меня оглянуться.
— Ну, где ты там? — произнесли нетерпеливым голоском, идя скорее на свет к крыльцу.
— Да-да, я иду. — улыбнулась фонарю у леса и задвинула щеколду.
