Книга 24 - Зойка-пересмешница

— О, маньяк! — Джейкоб заметно оживился, вскакивая с места. — У нас маньяк, братья! И… — он опустил глаза на Уокер, — …сёстры! По коням!

В среднем люди могут найти одной и той же части тела примерно десять литературных эпитетов, словно экзамен сдают. Но Виктория Уокер давно придумала свой перечень полезных словечек, которые помогают им сориентироваться — «мясистый», «толстогубый» или «кожа, как мексиканская лепёшка».

И ей нравится быть одной из тех, кто ловит злодеев.

* * *

В Детройте дождь, и надо сказать, это самый частый турист в городе-призраке. Сколько Виктория помнила себя в этом сити, столько здесь лил дождь — то мелкий и колючий, как картечь, то по-летнему тёплый скорострел, но сейчас, в конце октября, дождь шёл из тех, про которые говорят «стоит стеной», и от которого мёрзнут уши.

Дворники в служебном Чарджере пахали на пределе возможностей, но всё равно не справлялись с ливнем. И, паркуясь в районе Делрей на ощупь, криминалист находила в этом божественный символизм — в Детройте каждый день есть, кого оплакать.

— Скотская погодка! — Джейкоб вбежал в лифт в последний момент, отряхиваясь и ерошась, как бойцовский пёс. Он и внешне походил на собаку, но очень красивую, накаченную собаку — с этими своими челюстями, выдающимися вперёд, и торчащими ушами. — Трусишки не промокли, Вики?

— Сухо, как в Атакаме. — У них такая манера общения сложилась с самого начала. Он отвешивает ей пошлые шуточки, намекая, что не прочь вдуть, а она его отбривает без всякой изысканности. Весело всем, не только им двоим.

— Ставки?

— Преступление на почве ревности!

— Тогда я поставлю на наркоразборки банд.

— Никаких неожиданностей! Забились! — Они слегка стукнулись кулаками в привычном жесте, чётко следуя ритуалу.

Каждый раз, когда у департамента было убийство, случался этот короткий диалог, и каждый раз Виктория проигрывала солдату Джею, Айку, Тому или кому ещё из оперативников. Поэтому шпилька про Уокер с её преступлениями страсти имела под собой законную почву, хотя, честности ради, весь убийственный криминал в городе, так или иначе, был связан с наркотрафиком.

Из снежного соседа сюда, в перевалочный пункт под названием Детройт, поступало столько метамфитаминов, что ими можно было проложить границу от Аляски до Мексики.

— А ты зачем вообще поднимаешься? Твоя бабуленция в доме напротив. Поди от окна не отлипает сутками и расскажет не только приметы, но и кто ширяется, кто дубасит жену, а кто изменяет.

— Её сейчас Айк допрашивает. И если это серийник, я хочу посмотреть! — У неё в карьере маньяков ещё не было, если не считать чикагского священника, растлевавшего мальчиков. Но там такая неоднозначная история, что Вики до сих пор не уверена, прикасался ли к ним приходской отец хотя бы пальцем, не говоря уж про другие части тела.

— Лады-туды-сюды. Ты — художница, а значит наблюдательная. Взгляд у тебя цепкий, может заметишь то, на что у нас глаз замылился.

Заметит она, как же. Детройт называют частью «Ржавого пояса США», а следовало бы окрестить серой хмарью. Выезжаешь за пределы и картинка совсем иная — солнышко светит, птички поют, травка зеленеет. Въезжаешь обратно — бац! — насыщенность и контрастность свинтили, как пробег угнанной тачки, а потом устелили всё застиранной тряпкой, через которую приходится смотреть на город и плыть в блеклом тумане среди многоэтажек, уже ничего не замечая.

«Как парить в грозовых облаках», — подумала Виктория, впервые попав сюда. Откуда эти поэтические сравнения в голове, она не знала. Но грешила на художку со всем её творчеством. Это у Уокер факультет вполне прикладной, пусть и по живописи. Но рисование — почти математика, чёткая наука: там и пропорции, и правила, и золотое сечение, и свойства красок и масел, и компьютерный дизайн. А были другие факультеты: в танцевальном классе людей от мира сего она вообще не встречала, да и на актёрском каждый мнил себя будущим Джеком Николсоном и особенным человеком.

В общем, вряд ли она заметит что-то, чего не заметят оперативники, но посмотреть хочется.

Вида крови и трупов Вики не боялась, она после аварии сама выползла на просёлочную дорогу из машины, напоминая большой, красный сгусток. В столкновении лобовое стекло пало первым: разлетелось на сотни осколков и изрешетило лицо и плечи. Вот в таком виде Викторию и нашла женщина с малолетним сыном спустя минут двадцать после автокатастрофы. Имени её она так и не узнает, потому что отключилась на разделительной полосе раньше, чем приехали парамедики.

Придя в себя через трое суток, Виктория сначала увидела отца, а уже потом крайне недовольного врача.

«Зачем вы вылезли из автомобиля?!», — он окажется ужасно зол: «У вас травма позвоночника, вам даже позу нельзя было менять». Да откуда я знала, только и пожала плечами Вики и почувствовала, что плечи неподвижны.

Потом ей скажут, что в ней теперь титановая пластина, что нервные окончания были порваны и связь головного и костного центров нарушены, что нужно время, чтобы функции восстановились, и что ходить она будет. А если не пропускать физиотерапию, то бегать, прыгать и даже скакать на родео, вздумай Уокер обнаружить в себе техасского ковбоя.

Так и вышло, потому что трудилась она прилежно.

Сначала тебе говорят «Пошевелите пальцами ног», и ты выполняешь команду, но ничего не происходит. Из-за этого ты бесишься, потом плачешь, потом приходит апатия, которую ты запиваешь калорийными молочными коктейлями, поставляемыми отцом, как барыгой, прямиком в палату, а когда к апатии добавляется плюс одиннадцать фунтов и заметный животик, тебя снова разбирает старая, добрая злость.

В общем, на злости она и выкарабкалась. Так возненавидела своё никчёмное состояние размазанной медузы вдоль берега, что на сто какой-то раз взяла и пошевелила.

Этими. Долбанными. Пальцами.

— Стоять! — Джейкоб замер в дверях квартиры, полностью преграждая путь. — Стоять, Уокер. Не надо тебе… — он сглотнул, — не надо тебе сюда.

Но поздно. Макграт крупный, но невысокий. Может на пару дюймов выше самой Виктории в модных, глянцевых ботильонах с каблуком. И у той сейчас чувство, что все чудовища, порождённые её снами, орудовали в этих апартаментах.

Проблемы со сном начались сразу после аварии, но не стояли так остро, пока лекарства в капельницах миксовались с седативными. Это уже потом, когда она выпишется и уйдёт с двумя шрамами на лопатках, зато на своих ногах, сны станут мощными, как наркоманские приходы, хотя Вики не с чем сравнивать.

Она десятки раз поинтересуется у курирующего её доктора, может ли травма спины спровоцировать такие сновидения, и раз за разом будет получать отрицательный ответ. У неё не