сюда!
Девушки завизжали, закружились вокруг лошади Григория, – каждой хотелось прокатиться с бравым парнем.
– Не все сразу. А ну, давай по одной! – крикнул Григорий. – Матвей, хватай девчат, смотри, заждались уже!
И парни, усадив девушек на коней, понеслись во всю прыть, только ветер засвистел в ушах. Лиза даже не обернулась, и пошла искать Нюру. Нашла её возле костра.
– Я всё видела, – сказала Нюра. – Ты с ним такая строгая и холодная. А он любит тебя.
– Нюрочка, прости, не серчай на меня, – виновато сказала Лиза, – но я не люблю его. Совсем. Ни капельки.
– Ну, ты можешь хоть говорить с ним приветливее? Хоть чуточку ласковее? Не могу видеть, как он страдает. – Нюра умоляюще посмотрела на подругу. – Он и глупости все эти делает, только чтобы ты внимание обратила. Ну, прошу тебя. Просто будь с ним немного добрее.
– Как же я тебя люблю, моя подружка. Ты у меня такая добрая и заботливая. – Лиза обняла Нюру. – Ты достойна самого доброго и верного мужа. Вот найдём тебе жениха хорошего, и сыграем наши свадьбы в один день, как мечтали в детстве.
Нюра съёжилась.
– Не надо никого мне искать, – сказала она, и глаза её потухли. – Ты знаешь, за кого я замуж собиралась. Другого мне не надо… Митя был…
Нюра умолкла на полуслове.
– Мити больше нет, – осторожно сказала Лиза. – Пора примириться с этой мыслью.
– Примириться? Как ты можешь так говорить? Он же твой брат.
– Да, мой брат, – согласилась Лиза. – Мой погибший брат. Я его любила. И сейчас люблю память о нём. Но его больше нет, и это надо понять. Нельзя отдавать всю любовь мёртвым, когда живёшь среди живых. Ты можешь хранить память о любимом человеке, но хранить верность погибшему – это неправильно. Ведь ты же не умерла. Ты продолжаешь жить, и должна любить и быть счастливой, в память о вашей с Митей любви.
Нюра с нежностью и восхищением посмотрела на подругу.
– Лизонька, какая ты умница. Ты такая сильная. Вот бы мне хоть немного твоей силы. Жаль, что я не такая, как ты.
– Ты замечательная, – ответила Лиза. – Не надо быть такой, как я или как кто-то другой. Ты лучше других, ты лучше всех. Ты добрая, нежная, весёлая. Ты – моя любимая подруга и сестра. И давай бросим грустить и будем веселиться.
Девушки весело подскочили и побежали купаться в реке вслед за шумной гурьбой молодёжи. После купанья прыгали через высокий костёр. А когда совсем стемнело, девушки сняли с голов свои венки, прикрепили к ним горящие свечки, и спустили на воду. Течение подхватывало всё новые и новые веночки, пускаемые со всех сторон, и скоро река превратилась в живую движущуюся массу цветов, освещённых маленькими огоньками горящих свечей. Девушки шли вдоль берегов, следя глазами каждая за своим венком. Многие веночки почти сразу скрывались под водой, тонули – это означало, что в этом году девушка ещё не выйдет замуж. Другие венки продолжали держаться на поверхности воды, уносимые стремительным течением, так что уже и угнаться за ними не получалось. Да и не надо было – хозяйки таких венков, зардевшись румянцем от радости и гордости, под завистливыми и восхищёнными взглядами подруг, небрежно и как будто равнодушно прекращали погоню за удаляющимися огоньками. Всем вокруг уже и так было ясно – эти девушки в скорости выйдут замуж.
Венки Нюры и Лизы сначала какое-то время покружились среди других, но потом один за другим ушли под воду. Нюра с облегчением вздохнула:
– Ну и слава богу. Ещё годик можно погулять.
– Да, Нюрка, – весело сказала Лиза. – Погуляем ещё на свободе. Куда спешить? Ещё успеем. Правда?
И девушки, обнявшись, пошли домой. Через какое-то время они услыхали за спиной приближающийся лошадиный топот. Девушки отскочили в сторону, и в ту же минуту с ними поравнялись двое всадников.
– Вы, никак, уже домой собрались, сестра? – раздался из темноты знакомый мужской голос.
– Гришка, ты? – крикнула Нюра. – Ну и напугал ты нас. Разве можно так носиться, ошалелый? Куда так мчался?
– За вами. Думал, не догоню. Со мной Матвей. Может, прокатимся немного? А, Нюся? Уговори свою подругу. – Гриша переводил взгляд то на сестру, то на Лизу.
Нюра посмотрела на Лизу, готовая уже взмолиться. Но Лиза вдруг неожиданно уступила, – уставшая и захмелевшая от веселья и плясок, она согласилась и протянула Грише руку. Он подхватил её и усадил перед собою на лошади. А Нюру, как пушинку, поднял и усадил к себе на коня Матвей, приятель Гриши – высокий и сильный молодой мужчина, с колючим взглядом чёрных глаз и глубокой складкой между густых бровей. Он никогда не нравился Лизе – она ощущала исходящую от него агрессию и сторонилась его.
Матвей уверенным движением прижал к себе свою спутницу, и пустил лошадь вскачь. Нюра сначала испугалась, а потом, почувствовав силу и уверенность Матвея, успокоилась и даже весело подбадривала лошадь, чтоб та неслась быстрее.
Поздно вечером Лиза вернулась домой. В сенях её встретил отец:
– Кто это был с тобой? – спросил он.
– Григорий, – ответила Лиза.
– Гришка? Суботин? – сурово спросил отец. – Что ему надо?
– Ничего. Просто прокатил на лошади.
– Смотри, Лизавета, не вздумай крутить с ним любовь. Он гуляка и бездельник, как и всё их семейство. Тебе такой муж не нужен. Из него не получится путного хозяина. Среди Суботиных не было ни одного толкового работника. Не надо нам с ними родниться.
– Да я и не думала даже о таком, – ответила Лиза. – Просто он – брат Нюры, и мы вместе покатались.
– Нюра – девка хорошая, – сказал отец, – против неё ничего не имею. А Гришка не нужен здесь.
– Не волнуйтесь, папа, – ласково сказала Лиза, – он мне совсем не по душе.
– Я тебе верю, дочка, – немного смягчился Павел. – Иди спать. Завтра рано вставать на покос.
3.
В следующий выходной вечером Лиза снова отпросилась погулять. Нюра уже ждала её за калиткой.
– Идём скорее. Ребята уже ждут, – возбужденно проговорила Нюра и схватила Лизу за руку.
– Погоди, – остановилась Лиза. – Какие ещё ребята?
– Гриша с Матвеем. Сегодня в городе танцы. Так они нас отвезут.
– Никуда я с ними не поеду, – строго сказала Лиза. – Мне отец запретил водиться с Гришей. Ты уж прости. Да я и сама не хочу, ты знаешь. А тебе незачем гулять с Матвеем. Он недобрый, ты его не знаешь совсем.
– Лиза, погоди. Я не гуляю с Матвеем. Я хочу на танцы. А они нас просто отвезут. Ну, давай. Никто и не узнает.
– Нехорошо это, –
