И всё в том же духе.
Бьорн иногда ночевал вне дома. Он всегда мне говорил, что это связано с работой. Что все восемь домов будоражит, что верховного канцлера так до сих пор и не выбрали, что некоторые бумаги не стоит выносить из министерства, и что он иногда забывает который сейчас час. И я ему всегда верила. Может быть зря? Я уже не знаю. Но ведь и в самом деле? Дыма без огня не бывает?
— Так вот, я и предлагаю вам не верить ни мне, ни газетам. Единственный, кому вы должны и можете поверить — это сам Бьорн. Не так ли? Вы же верите своему мужу, милочка?
И вот тут я первый раз слабо кивнула. Потому что — да. Бьорн — тот единственный, кому я сейчас поверю. Поверю безоговорочно, просто потому, что иначе зачем мне его любить? Зачем принимать его любовь? Если нет доверия? Зачем тогда всё остальное? Я не могу любить и при этом не верить. Или могу? Как быть?
— Как вы знаете, сегодня открытие заседаний верхнего Парламента. Торжественный банкет с речами, лозунгами и, самое главное, сбором всех глав восьми домов. Что бывает нечасто. Бьорн, как глава правящего дома Белых Медведей, обязан там присутствовать. И идёт он туда не один. Но вас он не пригласил, не так ли?
Я покачала головой. Он и в самом деле меня туда с собой не позвал. Как объяснил? Да, так же, как и обычно. Много народу, шумно, долго стоять на ногах, потом ещё дольше натянуто улыбаться и всё это на целый вечер и добрую часть ночи.
«И самое главное, Асти, цветочек мой, тебе же там будет скучно до невозможности, а уйти раньше мне не позволит протокол» — всплыли в моей голове слова мужа, произнесённые им сегодня утром.
Мой муж никогда, за всё наше с ним знакомство, ни разу не назвал меня «Астрид». Я не любила это имя, и он звал меня исключительно «Асти», или «цветочек», хотя к астре моё имя не имеет никакого отношения. Но мне всё равно нравилось. И тут был обман? И как тогда мне всё это вынести?
— А вот меня он пригласил. И, как вы догадались, я согласилась. Мы идём туда вместе. Так вот. На ступенях Парламента обычно толпятся журналисты, зеваки, и простой люд, которому захотелось посмотреть на медведей правящих домов. Я предлагаю вам присоединиться к этой толпе. А чтобы вас не затоптали, я припасла вам пропуск в первый ряд. Он обеспечит наилучшую видимость, а главное — слышимость.
И она бросила на газеты пропуск на моё имя с печатью и вензелями.
— И что я должна буду увидеть? — первый раз проявила я заинтересованность.
— Рада, что вы хотя бы немного заинтересованы в собственной судьбе, — хмыкнула Урсула, и продолжила, — Вы что-нибудь понимаете в языке тела? Каждому, кто нас увидит, будет ясно, что именно нас связывает. Но, я думаю, что и этого вам будет недостаточно. Поэтому вы услышите всё лично от Бьорна.
— Бьорн никогда такого не скажет, — уверенно возразила я.
— Вам? Да, возможно. От вас он и в самом деле никогда не решится избавиться. Именно поэтому, когда я поняла, что вы камнем висите на его шее и тянете его вниз, я и решила взять всё в свои руки. А вы тянете, милочка.
Я промолчала.
— Так вот, — продолжила Урсула, как ни в чём не бывало, — на ступенях Парламента их будут встречать три девочки-медведицы, которые, согласно традиции, зададут главам домов по три вопроса. Вопросы стандартные. И всегда на них нужно отвечать правдиво. Это обязательное условие.
Я знала об этой традиции. Редко когда вопросы менялись. Их было три, и девочки, а скорее это были всё же девушки, совершившие свой первый оборот в четырнадцать лет, задавали их всем восьми главам домов. «Вы будете действовать во время заседаний Парламента только во благо народа?», «Будете ли вы соблюдать законы Коннетабля?». А вот третий вопрос, как правило, был личный. Но и его знали заранее.
Вот у моего мужа сегодня спросят: «Правда ли, что вы не собираетесь присутствовать на свадьбе своей племянницы?». Племянница Бьорна выходила замуж за человека, чем сильно разозлила все правящие дома. И Бьорна настоятельно убеждали туда не ходить. Но мой муж сказал, что мы пойдём. И я, и он. И что это — семейный праздник, и он там обязательно появится.
Отвечать на все вопросы нужно было искренне. Это обязательное условие. Так что если Бьорн скажет, что прибудет на свадьбу — то лишь внезапная смерть может ему помешать. А вот если на третий вопрос кто-то солжёт, то это будет сигналом, что такой глава дома мог солгать и на первые два. И вполне может и закон нарушить, и действовать только в собственных интересах, наплевав на интересы народа. Такого никто никогда не допускал, и на ступенях Парламента звучали лишь честные ответы, даже если это могло вызвать столь ожидаемый газетчиками скандал. Ведь скандал всегда можно замять, успокоить, перекрыть другим скандалом. А вот потерю доверия народа, ты не восполнишь уже никогда.
Именно поэтому за вопросами и ответами очень внимательно следили, и журналистов там было так много. Они сразу же, после окончания церемонии опроса всех восьми глав, неслись в свои издательства, чтобы донести ответы до населения.
А ещё на все три вопроса нужно было отвечать только «Да» или «Нет». Как правило, подбирали вопросы так, чтобы ответ был на первые два — стандартное «Да», а вот на третий «Нет». Это было не обязательно. Но иногда случались и казусы. В истории были примеры, когда готовились ответить «Нет», а вопрос звучал по-другому. Чуть перестрой его, и ответ будет уже «Да». С вопросом мужа была та же история. Вот задай ты его «Правда, что вы собираетесь присутствовать на свадьбе своей племянницы?», и вот тут мой муж должен будет ответить «Да».
Именно поэтому третьего вопроса всегда ждали с нетерпением.
— Одной из трёх девушек будет моя сестрёнка, — продолжила Урсула, — она совершила оборот буквально на днях. Очень удачно получилось. Так вот. Она задаст Бьорну совершенно не тот вопрос, которого он ожидает. И солгать он не сможет. Так что вы из его собственных уст услышите правду. Как вам такая идея?
Я кивнула. Это и в самом деле был неплохой выход.
— Я ждала этого целый год. Кроме как сегодня, вряд ли представится другой случай. И не думаю, что вы согласитесь приехать ко мне домой и
