и пошли вдоль переулка, две партии — Славкина и Стаськина. Одна партия по одной стороне переулка, другая — по другой. Рим и Карфаген, «Алая роза» и «Белая».
Выпрямились заборы и деревья. Дома перестали держать свои трубы. С облегчением улеглись крышки на колодцах. К луже вернулись воробьи. Осторожно поглядывают на школу: тишина в школе — вещь хрупкая, обманчивая…
* * *
Автомобиль едет по улицам Москвы.
Шустиков-папа сидит за рулём грустный. С чего быть весёлым?
Сыновья дерутся. И нет этому конца. Теперь огорчится мама. Она тоже устала от этих драк.
На перекрёстке, уже совсем недалеко от дома, когда автомобиль остановился в ожидании зелёного сигнала светофора, его вдруг начало трясти. Вначале — несильно. А потом всё сильнее и сильнее…
Отец сразу понял — вспыхнула драка. Он выскочил из кабины, открыл задние дверцы. На мостовую вывалились кастрюли, ящики, выпал и покатился бидон. Тут же выпали близнецы и покатились по мостовой вслед за бидоном.
И запыхтели в жесточайшей схватке.
Из других машин выскочили водители. Начали помогать отцу растаскивать сыновей.
На светофоре давно уже зажёгся зелёный сигнал, но никто не может ехать.
Подбегает милиционер:
— Что тут происходит?
— Сыновья выпали из машины. Дерутся, — говорит Шустиков-папа. От волнения он опять снял берет и вытер лоб.
Народ смотрит на Славку и Стаську. Славка оказался расцарапанным ещё больше: асфальт — он не пол, асфальт ещё шершавее.
Шустиков-папа держит сыновей за шиворот, в каждой руке по сыну.
Прохожие говорят, что за драки народный суд наказывает до пятнадцати суток. Есть постановление исполкома. Кто не умеет себя вести в общественных местах, народный суд отправит куда следует. Да ещё остригут под машинку.
Кто-то добавил, что вон один уже и острижен. И милиционер сказал, что за преднамеренную задержку уличного движения сыновей и оштрафовать не мешало бы. Тоже есть постановление исполкома. Славка и Стаська помалкивали.
Совсем непохожие близнецы, неодинаковые, потому что пострижены неодинаково… Только бабки с кошёлкой на колёсах догадалась, что это всё-тики близнецы, и сказала:
— В народе говорят: хворает один — захворает и другой от огорчения.
— Все вокруг заболеют, кроме них, — ответил отец и посадил Стаську в кузов автомобиля, а Славку — в кабину рядом с собой.
2
На табуретке сидит врач. Перед врачом, тоже на табуретках, сидят Стаська и Славка Шустиковы. В большом кресле сидит Шустикова-мама, тихая и несчастная.
Может быть, Славу и Стасю надо греть синим светом, как люди греют больные зубы? Травами на кипятке поить или грязью обмазывать? Имеется в стране специальная лечебная грязь. Где-то на Кавказе.
А может быть, прочесть какие-нибудь брошюры? О наследственной информации, например. Или неврологическом статусе. Она недавно купила.
Врач-психолог взял молоток и ударил Славку по колену.
— Вы чего? — закричал Славка.
А врач-психолог уже Стаську ударил молотком.
Теперь закричал Стаська.
Врач снова Славку ударил. Потом снова Стаську.
— Я вас отучу от агрессии. Я вам покажу агрессию!
И колотит молотком по ногам, по рукам. Хорошо, что ещё молоток резиновый.
Братья вертятся на табуретках, подпрыгивают.
А мама говорит:
— Извели всех дома и в школе. Классная руководительница сказала, что сама скоро к вам придёт.
— У неё что — депрессия от их агрессии?
— У нас у всех, доктор, депрессия.
Доктор взял иголку, большую, длинную. Близнецы замолкли. Что же будет?
Доктор прицелился к Стаське иголкой и уколол в руку.
— Вы чего? — закричал Стаська.
— Молчать! Сюда гляди! — Врач вытянул палец перед Стаськиным носом и начал водить вправо-влево.
Стаська смотрит на палец доктора, водит глазами вправо-влево. Потом нерешительно говорит:
— Он агрессия, — и показал на брата. — Он начинает. И тогда все его начинают.
— Кто это «все его»?
— Ковылкин. Джавад с Лёлькой. Дима.
— А почему он расцарапанный? Зелёнкой помазать, что ли… — И доктор взглянул на Славку. На его лысую голову.
— Не хочу! — ответил Славка. Он вспомнил Марусиного брата в коляске, который всегда перепачкан зелёнкой.
Доктор начал водить пальцем перед Славкиным носом:
— Молчать!
Славка давно уже молчал.
— Сюда гляди!
Славка начал глядеть на палец доктора.
— Тебя надо иголкой-то колоть, — сказал доктор. — И всех этих Кобылкиных, Лошадкиных, Верблюдкиных…
— Нет у нас никаких Лошадкиных, Верблюдкиных! — возмутился Славка. — А кто меня в классе за палец зубами?! Вот за этот палец!
Славка перестал смотреть на палец доктора и поднял свой палец к самому носу доктора.
— Вовка Зюликов с Батуриным Вадькой сзади напали. А потом ещё девчонки закричали: «Видали мы лысых в сметане!..» А я Вовку головой в грудь! И Батурина тоже головой… Я бы их всех один!..
Стаська слушал, слушал, потом спрыгнул с табуретки и закричал:
— Ты бы всех один!
Не успели доктор и мама опомниться, как близнецы крепко вцепились друг в друга и повалились на ковёр.
Мама закричала:
— Какой стыд! Какой позор!
Засуетилась вокруг сыновей, норовя как-то схватить за штаны Славку или Стаську. Но разве их так просто схватишь, когда они катаются по ковру, пинают друг друга коленями, рычат и всё, что попадается на пути, опрокидывают — стулья, табуретки, тумбочки?
Врач схватил кувшин с водой и выплеснул воду на близнецов.
Драка затихла. Только вначале драка зашипела, вроде горячих углей.
Стаська и Славка поднялись мокрые и взъерошенные. От них пахло палёным.
Мама, красная, взволнованная, тяжело дышала, как будто сама дралась. Врач-психолог тоже тяжело дышал, отдувался. Присел на табуретку с кувшином в руках. Взглянул в кувшин и допил остатки воды.
Показал маме на другую табуретку, чтобы она тоже присела и отдышалась. Мама присела.
— Странно, — сказал врач, глядя на Славку. — Царапин не прибавилось.
— Ковёр не шершавый, — ответил угрюмо Славка. — Потом, я был наверху Стаськи.
Стаська в ответ сжал кулаки. А Славка в ответ пригнул свою лысую голову.
Опять загорелся, вспыхнул уголь.
Врач сказал медсестре:
— Уведите в коридор.
Когда дверь за близнецами закрылась, мама не выдержала и горестно сказала:
— Бежать куда-нибудь или в омут головой.
Это у мамы началась депрессия от агрессии. Вот по какой причине люди (а именно родители) падают в реку или оказываются на крыше дома. И тогда на помощь
