силовое поле включено.
— Я… — парень виновато опустил глаза. — Я его отключил.
— Что ты сделал?! — тут же взревел Захарыч, кинувшись снова набирать код запуска силового поля, окружающего территорию фермы, на своем браслете.
Спустя несколько секунд, когда он убедился, что лампочка, отвечающая за систему охраны его земель, снова загорелась зеленым, старик вздохнул с облегчением, отправив на всякий случай дрон обратно к месту происшествия осмотреть пастбище и убедиться, что туда не проник кто-нибудь еще.
— Ежели по твоей милости у меня хоть одна корова пострадает, не сносить тебе головы! Ты хоть представляешь, какие хищные твари из леса на ферму залезть могут?!
— Волколаки? — предположил мальчишка, шмыгая носом и держась за раненую руку, которая до сих пор кровоточила.
— И не только! — сурово кивнул старик, но заметив, что взломщик-недоучка все время держится за разодранный рукав, спросил. — А, чего с рукой-то? Поранился, что ли?
— Нет, с волколаком встретился. Зверюга напала на меня, когда я… — чем занимался он на чужой ферме признаваться не хотелось, поэтому мальчишка просто закусил губу, стараясь хоть как-то отвлечься от болезненных ощущений.
— Коли напал бы, то от тебя и мокрого места бы не осталось. А ну, говори правду! Коров моих воровать полез и волколака запустил? Ты смотри, не ври мне! Я проверить могу, у меня дрон весь дозор на тепловизор фиксирует! — Захарыч снова нацелил на пацана ружье в качестве устрашения и тот задрожал, как осиновый лист.
— Хорошо, сдаюсь, не стреляйте! Да, так все и было, меня ваш дрон спас. Если бы не он, то… я бы не выжил, — юный нарушитель печально вздохнул и повесил голову, отчего стал казаться несчастным и жалким, словно брошенный на произвол судьбы щенок.
Опустив ружье, Захарыч спросил, почесывая седой небритый подбородок:
— Хм, ладно… звать-то тебя как?
— Иван, — шмыгнул носом мальчишка, все еще разглядывая свои ноги.
— Ты ведь с соседней фермы? Младший сын Платона, верно?
— Да.
— Тогда это все объясняет, — устало протянул Захарыч и махнул рукой, приглашая к себе. — Заходи в дом, рану твою обработать надо.
Он повернулся и зашагал внутрь, пропуская вперед вездесущего пса, а его новый гость, обрадовавшись помилованию, поспешил за ним.
***
— Снимай кожанку свою, — велел хозяин дома, усаживая парнишку за стол и шаря по ящикам шкафа в поисках аптечки. — Эх, как же тебя угораздило-то на волколака нарваться? Знаешь же, чего бывает с теми, кого он кусает или царапает?
— Обычно они загрызают насмерть. Я про них только в учебнике читал, живьем еще не видел.
— Эх, молодежь… — покачал головой старик. — Так вот, знай, ежели быстро рану не обработать, то начнется заражение и сам станешь в зверя превращаться, волосы по всему телу попрут, на людей кидаться будешь… — он искоса взглянул на побелевшего от страха подростка и спросил. — Ну как, уже чувствуешь позывы? Кровушки человеческой хочется испробовать?
Судя по зеленому лицу мальчишки, его стало слегка подташнивать и Захарыч подумал, что своими запугиваниями сейчас доведет парнишку до обморока, поэтому, усмехнувшись, сжалился над ним:
— Да, шуткую я, не боись! Ничего с тобой не сделается. Ну зверь, как зверь, каких много, слава Богу, не ядовитый, как змееносец. У тех вон и чешуя смертельно опасная, руками лучше не касаться, об остальном и говорить нечего.
Кажется, его гостю все-таки стало немного лучше, он успокоился и тихо произнес:
— Афанасий Захарович, не пугайте меня больше, пожалуйста, я же и правда в леса редко выбираюсь…
— А чего ж поплелся тогда в самую чащу?! — сердито спросил хозяин дома. — От вашей фермы до моей путь не близкий! Тебя отец прислал?
— Нет, я сам, — возразил Иван, осторожно стаскивая и складывая свою верхнюю одежду рядом, чтобы до раны на плече проще было добраться. — Он не знает.
Захарыч, наконец, достал нужную коробку, битком набитую лекарствами, и поставил на стол. Там вперемежку находились таблетки, пузырьки, тюбики, упаковки с бинтами и еще много чего еще.
— Давно надо было тут разобрать… — ворчал он себе под нос, копаясь в своей аптечке и, периодически доставая то анальгин, то валидол непонятно какого срока годности.
В конце концов, выудив из коробки баночку с белой субстанцией, он открыл ее и густо намазал этой кашицей рану парнишки, приговаривая:
— Будет щипать, но вещь отличная! Сразу и обеззараживает, и регенерацию улучшает.
— А что это? — удивленно спросил парнишка, принюхиваясь. — Пахнет так себе…
— Много ты понимаешь, — недовольно фыркнул старик. — Это последняя медицинская разработка! Недавно дочь прислала, она у меня в исследовательском институте работает, наукой занимается. Вот и шлет мне всякие полезные штуки. Да, ты не переживай, я эту мазь уже на Рыжем опробовал. Он давеча на ветку острую напоролся, лапу повредил и хромать начал, а эта вещь его быстро на ноги поставила. И у тебя, думаю, к утру только шрам останется.
— Спасибо, — смиренно ответил Иван, рассматривая свое исцарапанное плечо и чувствуя сильное жжение под мазью, словно его открытую рану полили чистым спиртом.
— Не за что. Чаю хочешь?
— Да, не откажусь.
Захарыч поставил вторую чашку с горячим чаем перед гостем, усевшись напротив, и испытующе уставился на мальца:
— А теперь вернемся к нашим «баранам». Ежели не папаша тебя сюда прислал, то какого лешего ты сам полез за моими коровами?! Ладно, Платону мое стадо покоя не дает, но тебе-то чего от меня надобно?!
— Мне не нужны были все ваши коровы, а только одна, — стал оправдываться парнишка. — Я просто хотел вернуть отцу его потерянного теленка, из-за которого между вами ссора вышла. Но, так как я бы его в любом случае не нашел, то подумал, что, может быть, одна «буренка» могла бы компенсировать…
— Компенсировать что? Батя твой никакого теленка не терял, я ту корову честно у него выкупил. Кто ж знал, что она к тому времени на сносях была? Чего ради я должен отдавать ему приплод, который собственноручно выходил и вырастил?! — негодующе откликнулся старик, упрямо скрестив руки на груди.
— Я понимаю, но он другого мнения, — вздохнул парнишка и уцепился за чашку с чаем, сделав большой глоток.
— А ежели сам понимаешь, чего полез в разборки взрослых?
— Ну, я хотел…
— Чего? — нетерпеливо подтолкнул к признанию Захарыч.
— Доказать ему, что я тоже на что-то годен.
— Стащив мою корову?
— Ну, да, — виновато протянул мальчишка и снова уставился в чашку.
— Тебе сколько лет, Ваня?
— Двенадцать.
Осмотрев угловатого подростка с ног до головы, старик сурово заключил:
— Не маленький вроде, хоть и тощий… А что, Господь тебя фантазией обидел? Больше ничем не додумался папашу удивить, кроме как по
