А как я? Да никак. Еле живой. На работу хожу, что бы дома не быть. А домой? Домой ноги не несут. Меня на служебке довозят, так я потом хожу вокруг дома ещё с час, наверное. Всё оттягиваю момент, как надо подниматься наверх.
— А надежда есть? Хоть какая-нибудь? Ведь если у нас не могут помочь, то в Израиле или в Германии? Их же так хвалят!
— Алёш. Ну, ты же знаешь о ВСЕХ трудностях. Ладно деньги. Это мы найдём. Но ты сам в курсе, что мы ВСЕ известны ТАМ? И дай только повод засветиться. Да и фамилия у моей дочки моя. Не стала менять фамилию. И по внучке настояла. Они даже с мужем поругались. Почти неделю не разговаривали… Там целая сцена была. Прям как театре. Моя говорила.
«— Дим. Ну сам послушай. Как звучит? — Ярая Виктория, Ярая Екатерина. Громко. Красиво. А если поменять? Игнашева Екатерина или Игнашева Виктория. Что, не чувствуешь Разницу??? Я НЕ БУДУ менять фамилию…» Крик тогда стоял. Молодец Димка. Утих.
А сейчас? Сам же понимаешь чем всё может закончиться. Ведь для ТЕХ нет ничего святого. И так на днях получил по телефону выговор из Москвы, что я анализы и диагноз отправлял туда без согласования. А это согласование — не одну неделю. Как будто сами не знают! Еле сдержался, что б не высказать всё…
— Да знаю. Понимаю. Но сидеть ровно тоже нельзя!
— Мы сделали всё, что можно было сделать. Всё, что было в наших силах. Я поднял все свои знакомства, все связи, но без результата. Ладно, прости. Не хочу жаловаться и тебя грузить. Тяжело на душе. Ты ж знаешь, я никогда не пускал слезу, а тут, вчера, на улице, перед тем как войти, понял, что слёзы текут как у барышни… Поймал себя на мысли, что рад, что моя Маша не дожила до сегодняшнего дня. Мне тогда вообще было б не жить.
— Ну, ты и сказал. Маша твоя, светлая ей память, не плакала б днями и вечерами, а поставила б всю Росссию-Матушку с ног на голову, если не раком, но добилась бы результата.
— Какого, Алёш? Какого результата? Ты ж медик, как и твоя Лена. Она тебе ж всё наверняка рассказала? И Вы знаете, что то, что можно было сделать, мы сделали. Леночке спасибо особо — она очень помогла нам в трудную минуту. Со снимками и анализами, с документами, с «химией». Если б не она…
— Сочувствую, Серёжа. Прости. Да. Я вот чего звоню. Мне сегодня передали на экспертизу волосок. Ты что, на охоту ходил? Свежатина. Не более 2-х дней. Волос ещё живой. И знаешь, Палыч, не от взрослого медведя. От медвежонка 5–6 месяцев. Так, по крайней мере, сказали мои спецы.
— …
— Ты чего молчишь?
— Алёша, мне этот волосок вчера внучка дала под честное слово, что я его сегодня верну. Вы как, не повредили его? А то мне…
— Нет. Всё в порядке. Сделали несколько маленьких срезов так, что и незаметно. А откуда он у внучки?
— Ты не поверишь, но ей во сне медведь сам отдал прядку своих волос. Как талисман здоровья. Смешно? А мне вот нет. Ты знаешь, что мне пришлось в жизни повидать, да и тебе тоже досталось по-полной. Было всякое, но вот вчера вечером стало просто жутко. Жутко — потому что не понятно. Это уж за всякие грани нормального и разумного выходит. А то, что я не понимаю, меня пугает.
— Да, дела чуднЫе. И ты поверил в это? Небось, дома лежали где-то. Хотя… Да. Сказали, мол, что это свежак. Вообще ничего не понимаю. Откуда в Питере медведь? В зоопарке, да в цирке. Может быть ещё несколько на руках по домам. А кто тогда принёс? Кто и, главное, зачем?
— Да мне самому стало любопытно. Дома-то чужих не бывает вообще. Я посмотрел сегодня по камерам — никто не заходил к нам, а малыш уже практически не ходит. Да и зачем принесли? Знаешь, а когда в руки взял и потёр между пальцами волоски, так запах пошёл по комнате такой, как будто в лесу нахожусь. Самое интересное, что сначала был запах зверя, запах мокрой шкуры, а потом всё перебил запах леса. Такой… как летом, на полянев лесу. Запах цветов, сосны… Да и не только я почувствовал. И Вика с зятем… Как на мгновение в лесу побывали. Вообшем, приплыли. Шиза у всех в семье, а я так вообще скоро с ума сойду.
Да. Пока не забыл. Кроме такого, как я тебе передал, был и другой, единственный, серого цвета. Почти стального. А я побоялся попросить у внучки. И так она словно отрывала от сердца. Может быть, позже выпрошу. Давай уж определимся с тем, что есть на руках сейчас.
— Слушай. У меня тут идея возникла. Дам своим ЦУ — пусть попробуют определить место по спектру. Хотя б приблизительно. Появилась у нас тут забугорная техника. Что только осваиваем, а что ещё и в упаковке лежит. Любопытные результаты выдаёт. Мои-то работнички хоть и лентяи, но многое могут после волшебного пинка. А если скажу, что это для тебе лично нужно, так вообще на уши встанут. Ты же знаешь, как многие тебе обязаны…
— Алёш. Спасибо на добром слове, но передай своим, что они отблагодарили меня уже давным-давно. Все так называемые долги — закрыты. А если помогут — так и мне не зазорно стать их должником. Лады?
— Хорошо. Я сейчас к ним, потом в контору. Если будут результаты — забегу, занесу. Хорошо?
— Договорились. До встречи.
Глава 2
За полчаса до конца рабочего дня раздался сигнал серетаря через селектор.
— Товарищ полковник. В приёмной майор Васильев и подполковник Игнашев. Сказали — по вызову. Впускать?
— Давай, Миша. Я их жду.
В кабинет вошли двое. Совершенно разных внешне, но было видно, что всех троих связывало очень и очень многое.
Полковник вышел из-за стола, подошел к вошедшим. Обнял каждого и посадил рядом с собой.
Вызвал серетаря.
— Миша. Я тут чаю-кофе сделаю своим товарищам. Будь добр — сгоняй в столовку. Принеси с десяток бутербродов. А то мои гости голодные. Вон, аж лысины поблёкли.
Все рассмеялись. В кабинете была та атмосфера, когда становилось понятно, что люди собрались не только не случайные, а со своей общей если не тайной, то судьбой точно.
Интерлюдия.
Майор Алексей Евгеньевич Васильев, (по прозвищу Шприц) — невысокий колобок с блестящей лысиной
