Когда она двинулась к ним, Оливия заметила, что бедняжка сильно хромает. Может быть, неумелый танцор наступил ей на ногу, подумала Оливия, и подвинулась, чтобы уступить ей место.
Сидящая рядом красавица спокойно удержала ее на месте.
— Грейс, дорогая, — весело заговорила она, продолжая держать руку на плече Оливии. — Что слышно?
Высокая рыжеволосая женщина неуверенной походкой дошла до них и опустилась в церемонном поклоне.
— Есть новость, ваша светлость. У Катр-Бра идет бой, это к югу от нас.
«Ваша светлость?» О Боже, встрепенулась Оливия, чувствуя, как кровь отлила от ее лица. Что она наделала?
Она стала искать глазами миссис Боттомли и ее дочерей, но вдруг все пространство перед ней заполнилось толпой. Вокруг беспорядочно задвигались офицеры. Молоденькие девицы ломали руки и переговаривались высокими, тревожными голосами. Веллингтон говорил с герцогом Ричмондом, и оба выглядели обеспокоенными.
Значит, началось. Великая битва, которую они давно ожидали, приблизилась. К своему ужасу, Оливия почувствовала нечто вроде облегчения. Она снова станет невидимкой.
— Что ж, — сказала герцогиня, вставая. — Кажется, время легкомыслия закончилось. Noblesse oblige[1]и все такое. Прежде чем мы уедем, Грейс, познакомься с моей новой подругой.
Оливия встала и с удивлением обнаружила, что герцогиня достает ей только до плеча. А Оливия оценивала свой рост как средний.
— Мне жаль, что времени для обмена впечатлениями от наших наблюдений больше нет, — сказала миниатюрная красавица, улыбнувшись, как озорной мальчишка. — Мы могли бы получить большое удовольствие от их детального разбора.
Оливия опустилась в реверансе.
— Я получила большое удовольствие, ваша светлость.
Герцогиня удивленно подняла бровь.
— Разумеется. Хотя из-за того, что вы говорили со мной, к утру вы станете притчей во языцех. «О, моя дорогая, — будут негодующе шептаться дамы, — вы что-нибудь слышали об этой компаньонке, мисс…»
Неожиданно выражение лица маленькой герцогини сделалось растерянно-удивленным.
— Господи. Я не могу вас представить.
Оливия замерла. Неужели она в конце концов узнала ее?
— Мы так и не обменялись именами, — смеясь, продолжила герцогиня. — Я начну. Я, за мои грехи, — Долорес Кэтрин Энн Хиллиард Ситон, вдовствующая герцогиня Мертер. — Она сделала величественный жест. — Отвечайте с той же торжественностью.
Оливия опустилась в глубоком поклоне, удивляясь юному возрасту вдовы.
— Миссис Оливия Грейс, ваша светлость.
— Вот это да, — сказала герцогиня, широко открывая глаза, — Я грейс[2], вы Грейс и Грейс тоже грейс. Сплошная учтивость, во всех смыслах. — Она похлопала высокую девушку по руке. — Дорогая, представьтесь и довершите перечень невероятных совпадений.
С улыбкой, которая смягчила ее длинное лицо, рыжеволосая присела в поклоне.
— Мисс Грейс Фэрчайлд, мэм.
— Грейс — дочь вон того гвардейского генерала с великолепными белыми усами, увешанного медалями, — сказала герцогиня, — сэра Хиллари Фэрчайлда. Грейс — одна из тех неукротимых женщин, которые проводят жизнь в армии. Она знает больше о снабжении войск продовольствием и о том, как сделать коровник пригодным к размещению солдат на постой, чем я о «Дебретте».
Женщины обменялись поклонами. Оливии понравилась эта некрасивая молодая женщина, у которой были самые добрые глаза, какие ей только приходилось видеть.
— Я рада, мисс Фэрчайлд.
— Пожалуйста, зовите меня Грейс, — сказала новая знакомая.
— А меня Кейт, — заявила молодая герцогиня. — Я леди Кейт, если вы не против фамильярности. Но никогда «герцогиня», или «миледи», или «ваша светлость». — Она бросила быстрый взгляд на Грейс Фэрчайлд. — Зачем нам отстраняться друг от друга? Так не должно быть между друзьями. Мы ведь друзья, да?
Оливия была не настолько глупа, чтобы согласиться.
— Я невероятно польщена, — тем не менее произнесла она. — Пожалуйста, зовите меня Оливией.
— Оливия, мы увидим вас у мадам Ребокур? — спросила Грейс Фэрчайлд. — Она собирает всех леди города, с тем чтобы организовать подготовку к ожидаемому поступлению раненых.
— Не позволяйте никому говорить, что я не умею делать ничего полезного, — заметила леди Кейт. — Я научилась замечательно укладывать корпию.
— Если моя хозяйка отпустит меня, я приду, — сказала Оливия, взглядом выискивая в толпе упомянутую леди.
Леди Кейт озорно улыбнулась:
— О, уверяю вас, она отпустит. Просто скажите ей, что вы будете сопровождать герцогиню. — Накинув на плечи шаль, она собралась уходить. — Мы все будем помогать, совсем как героини.
— И пачкать эти ваши изящные белые ручки? — раздался мужской голос за спиной Оливии.
Оливия застыла на месте. Ее словно окатило ледяным дождем.
— Поскольку у меня только одна пара рук, — безмятежно заговорила леди Кейт, — полагаю, им придется привыкнуть.
Оливия не могла пошевелиться. Звуки странным образом эхом отзывались в ее ушах — казалось, движение вокруг замедлилось. Человек, к которому обращалась леди Кейт, явно стоял недалеко от Оливии, и она знала, что ей следует обернуться.
Это не он. Это не мог быть он. Она сбежала от него. Она так хорошо спряталась, что, казалось, избавилась даже от памяти о нем.
— Множество молодых франтов будут скорбеть, если вам придется невыносимо страдать, скажем, от царапины, — говорил он герцогине очаровательным мальчишеским голосом.
Он стоит позади нее, она не может его видеть. Может быть, это кто-то обладающий невероятно похожим голосом. Оливии отчаянно захотелось закрыть глаза. «Если я не вижу его, его здесь нет».
Она поступила так, как поступают загнанные в угол животные, — повернулась лицом к опасности.
И это был он. Истинный аристократ с белокурыми волосами, чистыми синими глазами и ястребиным носом Армистонов, он был высоким — не ниже ста восьмидесяти сантиметров. Одет он был лишь с намеком на щегольство: в черный фрак со светло-серым шелковым жилетом, на пальце поблескивал рубин. Мужчина одаривал герцогиню проказливой улыбкой, и она, казалось, благосклонно внимала ему.
Когда-то Оливия думала, что его внешность отражает красоту его души. Она никогда больше не сделает такой ошибки.
— Дорогой Джервейс, — смеялась леди Кейт, — как настойчиво вы упорствуете в заблуждении, что я хрупкий цветок.
