объем. Но под ним, явно очень хрупкое тоненькое тело. Плечики подрагивают. И руки тонкие. Подросток? Вот только глаза ведьмовские. Раскосые и необыкновенно четко вычерченные. Поднимается так, что взгляды встречаются. Нет. Не торкает. Другое это. Нет во взгляде привычной попытки соблазнять. На случай, если бабушка подослала. Ее не волнует мое неожиданное появление. Взрослый взгляд. Серьезный, изучающий. Юная совсем, лет 20, или 18? Не пытается казаться лучше, чем есть. Она гордо дергает острым подбородком. Нравится, что молчит. Кажется, взглядами мы друг другу так многое сказали. Невинное дитя, претендующее на взрослые жизненные устои.
Трахаться хочу. Не с этой. Нет. Она не объект желания. Она это желание проталкивает внутрь меня. Совращение малолеток не мой профиль.
Просто свалил оттуда. Взъерошив надоевшие заросли на голове, сбежал. Слишком устал, чтобы сейчас отвоевывать себя у ведьмы. Позже я с ней разберусь.
Вообще, поездка слишком затянулась. И как только документы окончательно подписаны с нашим новым заказчиком. Сразу же рванул домой. Дом там, где сердце. Нет у меня дома. И сердца тоже нет. Теперь уж сто процентов.
Ника, сука продажная, не только трахалась за моей спиной. Она, как течная тварь, лишила последней моей опоры. Пашка. Друг называется. Столько лет, столько всего за плечами. И такой удар. В солнечное сплетение. Не просто врезал. Сбил на повал! Теперь нет никого. Родители давно в могиле. Верить людям не умею. Невесту завел. Как собачку. А теперь и эта bitch сбежала. Говорит, холодно со мной. Да похуй! Грейся на других членах. Устал от людской тупости и эгоизма. Хотя, чем сам лучше. Вот не волнует меня ее измена. Жениться собирался. По статусу положено.
Зарычал. Надо хорошенько про-ораться. И тем, кто попадет под раздачу, будет Альбина.
— Мальчик мой! Ромашка! Как там Лондон?! Слышала, ты у нас звезда высшего бомонда! — Ромашка давно уже сменил детские штанишки на вполне такие стильные брючки. Ромашка теперь в полном смысле содержит все ее запросы и выходки! А она ни как не угомониться. Вот и был план переключиться на жену. Не получилось.
— Бабулечка! Баба Альба! Ну как же я скучал! — а вот такие имена выбешивали эту женщину. Ей 65! А запомнить, что внук вырос — не в состоянии. Иногда, хотелось, чтобы вообще забыла о том, что внук есть. Она забывала. Тогда это было жестоко. Сейчас уже никак. Плевать стало. На ее завороты. Когда меня не касалось. Семья из двух человек. Бабушка и внук. Все. масса людей по окружности. Мы не семья, просто родственники.
— Роман!
— Именно! Пока я Ромашка! Ты будешь бабушкой Альбиной! Простая ж арифметика! Содержит тебя не Ромашка, а Роман Олегович! — а голос мой дребезжит. И клокочет все внутри так, что зубы звенят. Кровь бьет тяжелым потоком в голове. — А теперь, Альбина, внятно и коротенько отвечай! Какого хрена в моей вполне такой взрослой фирме работают неопытные малолетки?! И откуда ты, Альбина, приволокла эту мышь? — сам говорю, а в реале вижу взгляд ведьмовской. От девчонки так и исходили странные импульсы. Ледяные, как океанская волна на севере. Да груб я с бабулечкой. Но она другого языка не понимает. Слишком часто вытаскивал эту женщину из очень неприятных ситуаций.
— А ты что, вернулся? — а голосок дрогнул. Не ожидала. Не к добру! Альбина всегда знает все наперед! А тут такой косяк! Видимо, шпионы в фирме не сработали! Хотела провернуть все до моего возвращения. Кажется, я услышал щелчок. Переключение скоростей в голосе. И зрительно увидел ее искусственную улыбку, — Ой, как же замечательно! Сегодня поужинаем, в тесном семейном кругу! И Никуша с нами, конечно! Я в ресторане столик закажу. Ромочка! Да? В том самом, где тебе так нравится!
— Кто она? — еще не много и грохнусь в обморок от недосыпа. Кажется, вечность прошла. Смена часовых поясов это то еще испытание. Ни говорить, ни двигаться уже не могу. Хорошо, что знаю об этом только я. Но ужин с бабушкой не вывезу. Обойдется. По телефону вполне достаточно плотного общения.
— Да разве в этом суть. Хотела тебе приятное сделать!
Ах вот оно что. Еще скрытые мотивы. Про девчонку во всей фирме мало кто и что знает. Одним весь мозг мне уже вынесли — ведьма она. Иногда часами лежит на полу, как статуя. А если смотрит, так сбежать хочется. Это правда. Проверил. От прозрачных глаз дрожь стрелой прошлась по нутру. Все извращенные желания всколыхнулись. В штанах стало тесно. Ну реально, хоть шлюх заказывай!
— Скоро я сдам тебя в дом престарелых. Вот это будет мне очень приятно. — и отключаю связь.
В кабинет испуганно заглядывает Лариса. Моя секретарша. Как же она напоминает ту самую сову, из мультика про Винни-пуха. Только молодая. Не нужны мне в приемной старые грымзы. Лучше вот такие, пугливые, но исполнительные. Может ее на столе разложить? Замужем девчуля. Такая вся правильная. У нее всегда строго все по полочкам. Вон кабинет, как в аптеке! Идеально. Нет, Лариса не вариант.
— Роман Олегович, я уже домой собиралась.
— Ларис! — окрикнул и довольно хмыкнул, от ее испуга. Боится, значит уважает. — Почему не в курсе, что на этажах происходит?
— Я хотела вам сообщить. Собиралась отправить письмо. Альбина запретила!
— Лар! Мы давно уже с тобой обсуждали эту тему! Я генеральный в Скайхэнде! Альбина тебе никто! — остыл немного уже. — Девчонка эта… художница. Есть о ней что? Не просто же так она в моем офисе время проводит. Давай все, что есть и свободна.
— Да, конечно! Паспортные данные. На пропуск приносила. А вообще, Альб…
— Не произноси!
— Да! Поняла. Просто девочка все время там, за этим баннером прячется. Ничего не рассказывала о себе.
— Ну, она же ходит в туалет, в столовую… Вы же тут как занозы в заднице, Ларис! Все и про всех знаете.
Лариса помялась и подошла ближе. И заговорила шёпотом.
— Не ест она. Вот вообще никогда. Не пьет. И в туалет, кажется. Не ходит. В раздевалке да, переодевается. В этот свой наряд. Как белочка скачет. Боюсь я ее, Роман Олегович. Она тут как-то забежала в лифт. Много людей было. А она уставилась на меня. Ну как в этом, битве экстрасенсов! И тихо так зашептала на ухо. Красивая. Милашка. Здесь нет живых, а ты живая. Вот зачем такие страсти шептать? Что это еще значит! Я чуть в обморок… — я поднял руку в знак замолкнуть. Лариса милая девочка, но если дать ей волю говорить. Сдохнешь от словесного поноса!
Я даже хмыкнул. Плюхнулся в кресло
