в его источнике, питалось множеством жертв, приносимых Молоху по всей земле…
Нергал умолк, глядя в одну точку перед собой. А я, захваченный историей, нетерпеливо спросил:
— А дальше? Что с ним случилось дальше?
— Дальше… — медленно проговорил Нергал, задумчиво коснувшись своего подбородка тонкими длинными пальцами, перепачканными кровью. — Сила, которую он принял в себя, лишила Арса рассудка. Он вышел на городскую площадь с обнаженным мечом в руках и бросился на толпу. Ту, что сначала с радостью приняла отказ от человеческих жертвоприношений, а потом с такой же радостью подчинилась богам и равнодушно наблюдала, как горит в огне дитя. Арса пришлось остановить…
— И кто же это сделал?..
— Я.
Окурок вывалился из моих губ, ударился о кожаную куртку и откатился на каменный пол.
— Ты?.. И как же тебе удалось?
— Просто я оказался сильнее, — с каким-то ожесточением отозвался Нергал. — И убил его.
Он перевел затуманившийся от воспоминаний взгляд на свою правую руку.
В подземелье стало тихо.
Только светильники чуть покачивались на цепях промеж колонн, и две наши фигуры на дне этого огромного зала показались мне вдруг такими маленькими и хрупкими.
Не так уж мы отличаемся. Что боги, что люди — все несем на своей спине груз прошлых побед и поражений.
Нергал медленно проговорил:
— Это был первый раз, когда смертный стал мне другом. И, как я считал, последний.
Нергал повернулся ко мне.
— Имей в виду. Привязанности любого рода — на самом деле никакое не богатство и не достижение. А твои уязвимости и слабые места. Посмотри, на что ради Персефоны идет Аид. И к чему привела Сета любовь к брату и жене. И на что ты сам идешь ради своих привязанностей. Ты готов ставить условия мне, Оракулу, противостоять Совету и еще шут знает чему и кому, рискуя тем немногим, что ты имеешь. Зачем?..
Под его тяжелым прямым взглядом я как-то не сразу нашелся, что ответить. Так всегда бывает, когда речь идет о вроде бы очевидных вещах, которые обычно не приходится объяснять.
— Ну… — протянул я, пытаясь подобрать наиболее подходящие слова. — Наверное, затем, что те, ради кого я рискую, в свою очередь тоже готовы рисковать ради меня, — ответил я.
— То есть у тебя самого на это причин нет? Просто ответная реакция? — вопросительно приподнял бровь Нергал.
— Не совсем так. Люди, как мне кажется, делятся на одиночек и стайных. Вот я, похоже, стайный, — улыбнулся я. — Мои друзья, соратники — это моя семья, за которую я готов драться. Моя стая.
Вопреки моим ожиданиям на лице Нергала не появилось улыбки в ответ.
— А если я скажу тебе, что никакой стаи у тебя на самом деле нет? — спросил он. — Есть лишь попутчики. И те, кто просто использует тебя в своих интересах. А все остальное — лишь плод твоего воображения? Подумай и скажи честно: кто из друзей, кого ты не раздумывая готов был закрыть собой, точно так же рисковал ради тебя? М?
Я хмыкнул.
— И это спрашиваешь ты? Кто как минимум дважды вытаскивал меня из пекла?
Нергал покачал головой.
— Так ведь я не ради тебя это делал. А ради себя. Я спасал инструмент, которым собираюсь воспользоваться. И не безоглядно, а с теми противниками, которых рассчитывал победить. Так что этот вариант не подходит. Кто еще?
Улыбка сползла с моего лица.
— Тот, кто лежит сейчас здесь полумертвый на могильном камне. Или он тоже не подходит?
— Шаман? Да брось. Он служит лишь своему командиру. И будет оберегать тебя со всей страстностью, но лишь до той поры, пока ты полезен Сету. Ну? Кого еще вспомнишь? Свою кошку? Эта вообще пригреется везде, где погладят. Поверь, я знаю, о чем говорю — недаром держу целый гарем хвостатых. Демоница? Для нее ты — ходячий тортик. Она то с одной стороны откусит кусочек, то с другой — и тебе неплохо, и ей вкусно. Некромант? Да ему и без тебя неплохо. Принц Альба? Этот готов был пожертвовать тебя Аресу во имя долга перед отечеством. А ведь он дважды обязан тебе жизнью.
Я почувствовал, как у меня от закипевшей злобы дрогнул рот и окаменели щеки.
— Это неправда, — проговорил я. — Он поверил мне и отпустил!..
— Да. Чтобы твоими руками поймать убийцу отца. И он не прогадал. Ты ведь из шкуры вон вылезешь, лишь бы освободить своих из застенков крепости. Кто еще, Даня? Кому еще ты нужен? Арахне? Флоре? Гермесу с Дионисом? Самому Сету, в конце концов?
— Не смей говорить про Януса!.. — взорвался я.
— А то что⁈ — крикнул мне в лицо Нергал. Впервые за все время нашего знакомства я видел его не иронично-расслабленным, а по-настоящему взбешенным. — Боишься услышать лишнее? Или опасаешься ненароком увидеть то, на что предпочитал закрывать глаза? А, Даня? Что сделал для тебя Янус? Я даже не спрашиваю, а просто предлагаю тебе вспомнить все его поступки. А теперь сравни их с тем, что тебе самому пришлось делать ради него! И вспомни, что еще собираешься сделать. И это — дружба? Семья? Стая? Открой уже глаза, несчастный ты идиот. Ты — один! Всегда был, и всегда будешь!
— И какого хрена ты решил вдруг вылить все это на меня сейчас⁈ И вообще, откуда ты все знаешь?
— Тебе не надоело задавать мне этот вопрос? Откуда знаю. Оттуда! — И что теперь? Хочешь, чтобы я отказался от своих планов и сбежал в кусты? Так я должен поступить? Бросить соратников, наплевать на Януса и на тебя и пойти бухать в кабак? И как, по-твоему, я смогу с этим жить? Может, ты кое в чем и прав. И меня действительно используют. Но тогда и я использую тоже. Всех вас — для того, чтобы создать себе иллюзию того, что я не один! Ясно? Не так уж и важно, кто я для вас. Гораздо важнее, кто вы для меня! Это ты можешь понять?
Нергал медленно выдохнул. Отвернулся. И уже совершенно спокойно, как ни в чем не бывало, сказал:
— Ты правда не видишь, что происходит? Уже сейчас ты — марионетка в руках у многих. Тобой решают личные проблемы все, кому не лень. Уязвимости, которые ты так самозабвенно защищаешь, раз за разом подводят тебя все ближе к краю. А когда ты, наконец, сорвешься, едва ли кто-нибудь бросится тебя спасать. Просто подумай об этом. Выдвинуть ультиматум Оракулу можно, но хочешь ли ты такого врага? Вернуться к Альбе с Киром в руках тоже можно. Но сдержит ли он слово? Или вместо того, чтобы отпустить узников, он просто отдаст приказ казнить вас всех? Или, что еще хуже, вручит ваши жизни Аресу, как хотел его отец перед смертью? Я уже говорил тебе один раз, и повторю снова: ты должен научиться мыслить не как безумный смертный, а как победитель. Может быть, даже как бог. В особенности — сейчас.
Я помолчал, пытаясь унять в себе гнев и переключиться в более продуктивное русло.
— Ты считаешь, внутри меня живет древний? Как в том твоем друге, царе? — спросил я.
Нергал пожал плечами.
— Я не знаю. Но ты можешь убивать богов, и это факт.
— Но ведь этого не может быть. Иначе ключ, которым боги открывают врата, каждый раз превращался бы в древнего, разве нет?
— Нет.
— Почему?
— Ты забываешь один важный ингредиент, которым до тебя еще не обладал ни один ключ.
Я усмехнулся.
— Ты про мой идиотизм, что ли?
— Я про твой собственный, родной источник. Может быть, именно он является причиной того, что осколки чужих энергий сложились в стройный рисунок. Но может быть, дело вовсе не в этом. И это вовсе не случайность, что именно ты попал сюда, и в тебе вырос древний. Возможно, в тебя даже специально кто-то вложил крошечную искру, которая… Ты следишь за моей мыслью?
— Слежу, и очень внимательно, — заверил я.
— Хорошо. Так вот по мере того, как ты набирал все больше разных энергий эта искра могла питаться и расти, постепенно превращаясь в то, что мы видели. И тогда, Даня, это означает, что ты стал фигурой в руках кого-то из игроков высшей лиги. Вот только зачем? Что им от тебя надо на самом деле? И кто бы об этом мог знать — кто-то способный одинаково активно действовать в разных мирах… Ах да, Оракул. Хотя постой. Как мы будем его спрашивать, если ты подготовил ему целый ультиматум?
И вот тут для меня все стало ясно. Я, наконец, понял, куда он клонит, и даже
