Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
зон, отделявших собственно ордынские кочевья от густозаселенных земледельческих областей Руси.
Отрывочные сообщения о наличии границ между русскими землями и территорией ордынских улусов содержатся в записках европейских путешественников и дипломатов XIII в. В частности, венецианец Марко Поло, вероятно основываясь на информации, полученной от отца (Николая Поло) и дяди (Матфея Поло), проживавших около года во владениях Джучидов[24], отмечал наличие на «границах Руссии» «…множества укрепленных ущелий и проходов» («maintes fors entrec e fors pas»)[25]. Учитывая отсутствие на территории большинства русских княжеств (за исключением районов Галицко-Волынского Прикарпатья) значительных горных массивов, под терминами «ущелья» и «проходы», по всей вероятности, следует понимать труднопроходимую для степняков залесенную балочно-овражистую местность, по которой, на некоторых участках, могла проходить условная (без демаркации) граница русских княжеств с улусными владениями кочевой аристократии.
В свою очередь, посланник французского короля Гильом де Рубрук, описывая свой проезд по землям Улуса Джучи, указывал, что в Донском Правобережье территория ордынских кочевий отделялась от русских земель «большим лесом», являвшимся естественным ландшафтно-географическим рубежом, выше которого «…татары не поднимаются в северном направлении, так как в то время, около начала августа, они начинают возвращаться к югу…»[26].
Исходя из вышеприведенных сообщений источников, можно сделать вывод о том, что русско-ордынская пограничная зона представляла из себя типичный для эпохи Средневековья историко-географический феномен, обозначаемый в исторических исследованиях термином Limites naturalles («естественная граница»), то есть границу, проходившую по географическим маркерам, на стыке лесной и лесостепной ландшафтных зон[27]. При этом в территориальную структуру Улуса Джучи был включен и ряд районов южнорусской лесостепной полосы, в домонгольскую эпоху являвшихся пограничной периферией южнорусских княжеств.
Таким образом, под русско-ордынским пограничьем следует понимать ряд регионов южнорусской лесостепи, непосредственно примыкавших к линии «естественной границы» между территорией ордынских кочевий и располагавшимися в лесной ландшафтной зоне землями русских княжеств, находившихся в политической зависимости от Золотоордынского государства.
Аналогами понятия «пограничье» в западной исторической науке являются термины frontier, borderland и borderscapes. Под данными обозначениями, как правило, понимается пограничная зона (пространство), расположенная вдоль условной линии разграничения между государствами или этническими сообществами[28].
Термин «фронтир» (от англ. frontier – граница, рубеж) в концептуальном представлении Ф.Дж. Тернера (основоположника «теории фронтира» как историко-географического феномена) обозначал приграничную полосу либо область «свободных земель» во внутренних районах Североамериканского континента, которая осваивалась переселенцами – «пионерами» и постепенно перемещалась в ходе территориальной экспансии на Запад, достигнув к концу XIX в. Тихоокеанского побережья[29]. Следует отметить, что Ф.Дж. Тернер особо подчеркивал принципиальное отличие американского фронтира от европейского, представлявшего собой, по мнению исследователя, укрепленные пограничные линии, проходящие через густонаселенные местности[30].
На протяжении XX в., а также в последние десятилетия тема фронтирных исследований получает широкое распространение в западной историографии и выходит не только за пределы истории США, но и истории Нового времени. В работах ученых, посвященных данной тематике, начинают рассматриваться вопросы специфики исторического развития пограничных регионов Античности и Средневековья, располагавшихся в зоне соприкосновения различных этнических групп, государств и цивилизационных формаций[31]. К настоящему времени понятие пограничного (фронтирного) пространства также включает в себя определение имперской периферии, и/или пограничной территории между государствами или этническими группами, принадлежащими к разным цивилизационным типам. Как правило, пограничные (фронтирные) регионы представляли собой зоны интенсивных этнокультурных и экономических контактов[32].
В отечественной историографии попытки сформулировать отличительные признаки фронтирной территории (пространства) наиболее полно представлены в работах И.П. Басалаевой и О.В. Скобелкина. В частности, И.П. Басалаева, отмечая отсутствие четких критериев фронтира в российской исторической науке, тем не менее выделяет несколько специфических признаков фронтирного пространства:
1. Маргинальное («окраиннное», «украинное») географическое расположение территории фронтира.
2. Отсутствие четких границ, как государственных, так и внутренних.
3. Наличие естественных пограничных рубежей (рек, гор, лесных массивов, пустынь), зонирующих пространство фронтира.
4. Этнокультурная неоднородность, а также гендерные и численные диспропорции различных групп населения фронтирных регионов.
5. Центрирование фронтирной зоны очагами городской жизни.
6. Колониальный статус пограничной территории.
7. Номинальный характер государственной власти.
8. Отличная от метрополии система управления регионами фронтира.
9. Более высокая, чем в метрополии, степень горизонтальной и вертикальной мобильности населения[33].
Несколько иной подход к определению признаков фронтира прослеживается в исследовании О.В. Скобелкина. По мнению историка, под фронтиром следует понимать территорию на окраине государства, которая возникает и существует при наличии следующих условий и признаков:
1. Отсутствия на сопредельной территории государства соседа (то есть сопредельная территория не является чьей-то государственной территорией). При этом она может восприниматься отдельными государствами как часть их государственной территории.
2. Отсутствия демаркационных линий и условности границы, вдоль которой формируется фронтир.
3. Наличия на сопредельной территории населения, принадлежащего к другому цивилизационному типу, находящемуся на догосударственной стадии социального развития и/или более низкой стадии развития техники и технологии.
4. Вследствие отсутствия четко определенной границы и военно-технической слабости населения сопредельной территории данная территория постепенно захватывается соседним государством, условная граница государства постепенно отодвигается и вместе с ней движется и фронтир.
5. Наличия постоянной военной опасности.
6. Фронтирные регионы являются территорией колонизации и активного хозяйственно-экономического освоения. Притом что характер хозяйственной деятельности поселенцев принципиально отличается от таковой у аборигенов[34].
На взгляд автора работы, некоторые из признаков вышеприведенных определений фронтирного пространства нуждаются в уточнении и корректировке. Так, указанное И.П. Басалаевой в качестве обязательного признака фронтира наличие естественных природных рубежей не всегда соответствует историческим реалиям развития граничивших со Степью территорий Южной Руси в период Средневековья и Нового времени. Именно отсутствие естественных преград (больших рек, горных хребтов, пустынь) определило необходимость строительства на южнорусском лесостепном пограничье Киевской державы, а позднее Московского царства и Российской империи укрепленных линий и засечных черт, представлявших собой комплекс инженерно-полевых сооружений, возведенных с учетом наличных условий природного ландшафта.
Не вполне обоснованным представляется и тезис О.В. Скобелкина о принципиальных отличиях хозяйственной деятельности поселенцев фронтира от автохтонного (коренного) населения осваиваемой территории. В частности, тип хозяйственной деятельности трапперов и фермеров американских колоний Британской империи (впоследствии САСШ) был в значительной степени идентичен роду занятий оседлых индейских племен Новой Англии, области Великих озер, долины Огайо и некоторых других регионов Вудленда (Woodland)[35]. Более того, именно идентичность хозяйственно-экономического уклада европейских переселенцев и аборигенов во многом определяла сущность конфликтов за контроль над колонизируемыми землями[36].
Аналогичная ситуация прослеживается и в пограничных со Степью регионах ВКЛ (позднее Речи Посполитой), а также на фронтирных территориях Российского государства, значительную часть населения которых составляли субэтнические военизированные сообщества днепровских, донских, терских, черноморских (кубанских), уральских (яицких), оренбургских, семиреченских и забайкальских казаков, а также черниговских севрюков. Хозяйственно-бытовой уклад вышеперечисленных полиэтничных сообществ, имевших в своем составе значительное число представителей коренного населения пограничных регионов, сочетал
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
