выходная, а сидела с ребёнком в декрете и сейчас развешивала во дворе на верёвках бельё. Любка вышла в лёгком летнем халате, и, скорее даже, Авдеич на неё и смотрел, а не на Витьку, или там дремал.
С уклона, ведущего от дома к улице, двое сорванцов, один из которых был Любкин старший, катали большую автомобильную шину. Увидев неторопливо бегущую по уклону кошку, они захотели наехать шиной на неё.
– Целься! – скомандовал Любкин старший товарищу. – Пускай!
Подпрыгивая на кочках, шина покатилась к бегущей кошке, которая, не будь дура, прыгнула в сторону и скрылась в траве. Не очень расстроившись по этому поводу, сорванцы побежали с воплями вниз за шиной.
Любка взяла из тазика пелёнку, распрямилась, чтобы её повесить, и от испуга крикнула:
– Ай!
Потому что из-за другой, уже вывешенной пелёнки, к Любке высунулась голова главного бизнесмена городка – Треснорожева. Эта голова была почти лысая, с мясистым носом и коротко подстриженными остатками седых волос на висках, зато из ушей и самого носа волосы росли как им вздумается. В тот момент, когда голова высунулась, она зло вращала заплывшими глазами.
– Где?! – произнесла голова, остановив глаза на Любке.
– Кто? – спросила Любка.
– Приезжий. Как его… Бонифатий.
Сохнущая пелёнка отдёрнулась, и вслед за головой появился остальной бизнесмен Треснорожев, широкотазый и нахрапистый, как бульдозер. На шее бизнесмена висела толстая золотая цепь с крестом, такая же цепь, только без креста, висела на правом запястье.
Оправившись от испуга, Любка вернулась к развешиванию белья.
– Тот, которого ты коньяком-то поил? – спросила она, встряхнув новую пелёнку.
– Ну, поил, поил, – отодвинулся от полетевших брызг Треснорожев.
– И который вам фиалки каждый день подносил?
– Тьфу, замучил своими фиалками.
– А я откуда знаю, где он?
– Так он к вам во двор забежал!
– Не видела.
Достав из кармана две прищепки, Любка прицепила ими пелёнку и взяла другую. А Треснорожев пошёл во двор дальше. Бизнесмен размахивал кулаками, дико вращал глазами, и было ясно, что он ищет приезжего не для того, чтобы снова поить коньком или вместе нюхать фиалки.
С другой стороны дома выскочил Треснорожев. В смысле, ещё один Треснорожев, очень похожий на первого, разве что поздоровее – типа бульдозера повышенной мощности – да без золотых цепей. Это был брат Треснорожева, который работал у него.
– Ну что? – спросил бизнесмен Треснорожев брата.
– Нету, – развёл руками тот.
Досадливо тряхнув кулаком в золотой цепи, бизнесмен Треснорожев зашагал к сидящему на лавочке Авдеичу.
– Здорово, Авдеич!
Авдеич зашевелил щелками глаз, и так и не было понятно, дремал он до этого или просто щурился от солнца.
– А-а, Треснорожев, здорово.
– Слушай, ты здесь приезжего не видал?
– Приезжего? Это которого ты коньяком-то поил?
– Ну, поил, поил. Только коньяк пьёт, гад.
– И который тебе, как главному бизнесмену, свой дом в Париже продаёт?
– Да, этот.
Авдеич приоткрыл глаз чуть шире.
– Погоди, как, ты говорил, дом-то называется? Лавра, что ли?
– Не Лавра, а Лувра, – поправил брат Треснорожев, тоже подошедший к разговору.
– А тебя не спрашивают! – прикрикнул бизнесмен. – Так видел или нет? – повторил он вопрос.
– Нет, не видал, – закрыл Авдеич глаза.
– Куда же он делся?
Бизнесмен Треснорожев снова окинул взглядом двор и направился к Витьке, который чинил свою старенькую машину-«копейку».
– Здорово, Витька!
Витька, голова и полтуловища которого были скрыты под днищем, поднял правую ногу и кивнул ею в знак приветствия.
– Тут не пробегал приезжий, Бонифатий? Ну, которого я коньяком поил.
Витька отрицательно помахал шлёпанцем.
– Куда же он делся?
– Нырнул куда-то, – рискнул подать голос брат Треснорожев.
– Не упустить бы, – сказал бизнесмен. – А я смотрю… слышь, Витька? Я смотрю, ты всё развалюху свою чинишь? Давно пора новую машину купить. Если что, могу помочь деньгами. Не задаром, конечно.
Бизнесмен Треснорожев махнул брату:
– Пойдём на чердаке проверим.
Братья Треснорожевы развернулись к дому и наткнулись на вышедшего из подъезда Витьку. Витька только что пообедал, поэтому поглаживал живот через майку. Другая рука Витьки была засунута в карман тёмных штанов, спадавших на старые ботинки.
– Здорово, Витька! – сказал бизнесмен Треснорожев. – Ты случайно не видел Бонифа…
Бизнесмен Треснорожев уставился на Витьку, на его майку, штаны и ботинки, а потом развернулся к тому, кто лежал на Витькиной доске с подшипниками. Который лежал на доске, поехал под машину глубже.
– Бонифа-атий, – расплылся в улыбке бизнесмен Треснорожев. – Так ты думал нас, Треснорожевых, обмануть?
Вальяжной походкой бизнесмен направился к «копейке». Следом затопал Треснорожев-брат.
– А мы тебя, ап! – попытался схватить бизнесмен торчащую из-под машины ногу.
Но хозяин ноги резко дёрнул её и скрылся под днищем полностью.
– На ту сторону, быстрей! – заорал бизнесмен Треснорожев брату. – Он там вылез!
Братья бросились на ту сторону. И просчитались. Тот, который лежал под машиной, быстро выкатился здесь и, схватив доску, кинулся к спуску, ведущему к улице.
И пока он бежит, у нас есть возможность получше рассмотреть его, а заодно сверить с ориентировкой, составленной как-то в одном из российских отделений полиции, но так никуда и не переданной ввиду малой значимости совершённых правонарушений, а может, по причине обычного нашего разгильдяйства. Вот эта ориентировка:
«За совершение противоправных деяний в отношении граждан разыскивается Константин Нырков. Отчество не известно. Кличка Нырок. Шулер, мелкий мошенник. Не судим. Возраст 26 – 28 лет. Рост 175-177 см. Телосложение среднее, отличительных примет нет. Волосы светлые, гладкие, глаза голубые, лицо вытянутое, подвижное, нос прямой. Пальцы тонкие без татуировок. Легко входит в контакт с людьми, обладает способностью за короткое время расположить к себе окружающих и вызвать у них доверие. Может представляться именем Бонифатий Спиридонович».
И хотя в данную секунду внешность убегающего вследствие испуга от близкой опасности претерпела некоторые изменения – например, лицо казалось не столько подвижным, сколько каменным, а гладкие волосы поднимались дыбом – всё же можно было признать, что это и есть человек, указанный в ориентировке: Константин Нырков, он же Нырок, он же Бонифатий Спиридонович, волосы светлые, глаза голубые, нос прямой – то есть молодой жулик, обладающий способностью за короткое время расположить к себе окружающих и вызвать у них доверие. И это за ним с криком «не уйдёшь!» устремились в погоню бизнесмен Треснорожев со своим братом.
Достигнув спуска, Нырок вскочил на доску с подшипниками и, как на скейтборде, помчался вниз. Двое сорванцов, успевших втащить автомобильную шину, снова толкнули её и тоже припустили под гору. А уже последними, размахивая кулаками, бежали братья Треснорожевы.
Скатившись до улицы, Нырок спрыгнул с доски. По асфальту застучали его шлёпанцы, которые всё больше заглушались топотом тяжеловесной обуви братьев Треснорожевых. Погоня, к
