— Эта перерожденная девушка – плад, ее зовут Валерия, — сказала она. — Никому не говори о ней, Рик, покуда я не разрешу.
— Как скажете, моя ллара, — кивнул мальчишка, стрельнул в меня взглядом и сразу же отвернулся. Еще бы! Одетая женщина не так интересна, как раздетая.
— Принеси нам поесть, но в кухню не подымайся. Загляни лучше в кладовку, возьми что попроще.
— Да, моя ллара!
Мальчик развернулся и исчез где-то в коридоре. Прикрыв дверь, Эула проговорила:
— Рик – храмовый служитель. Несколько лет назад я спасла его и решила сделать служителем. Он будет при храме, пока ему не исполнится двадцать один год, а затем получит свободу и положенные ему блага за служение от нашего эньора. О тебе я тоже сообщу эньору, — добавила женщина. — Я не имею права утаивать от него такие серьезные вещи, как появление перерожденной.
— Каков он, этот эньор?
— Брадо Гелл – хороший человек. Некоторых обманывают его мрачный вид и немногословность, и его ошибочно считают суровым и жестким, но на самом деле это добрый справедливый человек, истинная драконова кровь, а красавец какой!
— Женат?
— Высоко же ты замахнулась! — рассмеялась ллара. — Наш эньор давно женат. Жаль, детей у него нет. Зато есть воспитанник, Мариан, уже взрослый.
— Женат? — игриво повторила я вопрос.
— Помолвлен, — разрушила мои надежды ллара. — Не переживай, жених для тебя найдется, Валерия.
— А если не найдется? Как живется в Империи женщине, оставшейся без мужа?
— Драконова воля такова, что каждый мужчина должен взять себе жену. Но в жизни случается всякое, так что не всем суждено изведать счастье брака. Люди, кот….
Я громко хмыкнула, прервав Эулу; это была непроизвольная реакция.
Женщина оскорбленно поджала губы.
— Простите, — проговорила я виновато, — сама не знаю, что со мной. Наверное, мне просто страшно остаться старой девой.
На самом деле хмыкнула я, услышав слова «счастье брака», но драконовой невесте, всю жизнь идущей к браку, такое точно было бы неприятно услышать.
— Тебе не грозит участь старой девы, — протянула она все еще неодобрительно, и продолжила: — Люди, которые не познали супружество, не пользуются уважением в Империи, особенно это касается тех, кто сознательно отказывается продолжать род. Это высший эгоизм – самому жить, но не рожать детей.
— Так дело именно в детях? Можно не выходить замуж, но рожать детей?
— Нельзя, — отрезала Эула. — Каждый союз должен одобрить Великий Дракон, мужчина и женщина не могут жить вместе и лежать в одной постели, пока не соединят руки над Священным огнем в присутствии не менее семерых свидетелей. Незаконные связи запрещены и порицаются. Почему ты спрашиваешь об этом? Разве это для тебя не очевидно?
— В том и дело, уважаемая ллара, что я ничего не помню и для меня все это внове, — выкрутилась я.
Пристально на меня глядя, Эула сложила руки на груди и проговорила задумчиво:
— Много ли ты скрываешь из того, что помнишь?
Стук в дверь избавил меня от необходимости отвечать, причем стук такой громкий и требовательный, что мы обе вздрогнули. Ллара поспешила открыть дверь. Это был Рик, ее помощник, но с пустыми руками, без еды.
— Там раненого привезли! — выпалил мальчик. — Умирает!
Ллара ахнула и, прижав руки к груди, что-то коротко проговорила – молитву?
— Что за ночь! — выдохнула Эула. — Валерия, оставайся здесь.
Ни о чем более не спросив, ллара выбежала в коридор, помощник – за ней.
Я осталась одна – задаваться множеством вопросов.
Утром в дверь постучали; я мигом проснулась, слетела с кровати и кинулась открывать дверь. Ллара Эула, бледная, уставшая, пахнущая травами, молча прошла к стулу, тяжело на него опустилась, и какое-то время сидела вот так с закрытыми глазами.
Я терпеливо ждала, когда же она заговорит.
Ждать пришлось не долго. Открыв глаза, ллара поглядела на кровать, а потом на меня.
— Что же ты не накрылась одеялом, Валерия? — спросила она бесцветным от утомления голосом.
— Как я могла, ллара? — ответила я хрипло, со сна. — Это ведь ваше одеяло. Я дерзнула лишь прилечь на вашу кровать.
— Так ведь зябко ночью без одеяла.
— Мне было тепло и без одеяла, ллара. А вот вы, кажется, провели эту ночь совсем без сна… Как раненый?
Эула горестно вздохнула.
— Совсем плох? — тихо спросила я.
— Раны были нанесены отравленным оружием. Я очистила и зашила их, но, боюсь, эньор не оправится....
— Эньор?
— Да. Это плад. Его люди понимают, что дело плохо, кричат на меня, угрожают.
— Вы всю ночь спасали эньора, а его люди кричат на вас и угрожают? — поразилась я.
— Они хотят, чтобы я исцелила его, призвав к Священному огню, но я не сделаю этого. Я не должна была даже принимать его в храме, ведь он вероотступник, а таким запрещен вход в наши святилища.
— Вы сделали все, что могли, — мягко произнесла я. — Вам нужно отдохнуть, ллара.
Эула слабо улыбнулась мне и сказала:
— Поживешь пока в моей комнате; сама я буду спать в другом месте. Не открывай никому, кроме меня, и не выходи. В храме люди Блейна, раненого эньора, они, как и он, бесчестные, от них не знаешь, чего ждать. Лучше тебе не попадаться им на глаза.
— Потому что я перерожденная?
— Потому что ты красавица.
— Вряд ли я заслуживаю столь гордого звания. Ллара Эула, чем я могу вам помочь? Дайте мне дело.
— Потом, Валерия, потом, — поморщившись, проговорила драконова невеста. — Давай сначала позавтракаем.
Против этого я не имею ничего против!
Глава 2— Эй, Рик! — подозвала я мальчишку; он приглядывал за мной, точнее, следил, по наказу своей ллары.
Юный служитель сделал вид, что не услышал меня, и шмыгнул в тень.
— Да брось ты, — протянула я, — тебя и так отлично видно. И слышно. Я знаю, ты за мной следишь, и совсем не обижаюсь. Подойди-ка, надо поговорить.
— Времени нет.
— Ой-ой, — хмыкнула я, и, сложив руки на груди, произнесла игриво: — Шататься здесь целый день у тебя есть время, а поговорить с важной перерожденной особой – нет?
— Я не шатаюсь, а выполняю поручение своей ллары! Она так и знала, что вы из комнаты выйдете, а вам нельзя! Ну-ка зайдите внутрь и запритесь, покуда…
Раздались уверенные мужские шаги, и служитель замолк. Стараясь не издавать ни звука, я вернулась в комнату и закрыла дверь на засов, затем приникла ухом к двери и прислушалась.
