засмущалась я. Этот аспект мы совсем упустили из виду.
— Я предполагал такой ответ. С вашего позволения, я тогда сам приму решение.
— Как вам будет угодно, барин, — я расставила руки в стороны и поклонилась. Амулеты брякнули. Артур захохотал.
— Укладывайтесь сюда, — показала я на лавку вдоль стены.
Он вытянулся, не снимая ботинок. Минут пять пришлось настраиваться. Посмотрела, как смогла. Ничего подозрительного не обнаружила. Чувствуется действие внешних ядов. Алкоголь исключить обязательно. Так ему и сказала.
— И еще, работу вам поменять надо. Не только в водке дело. Внутренние яды, которые вырабатываются в ответ на переживания, тоже действуют. А переживания от вашей деятельности образуются. Очень вы нервничайте и боитесь. И сейчас вот тоже.
— Интересное предложение. Подумаю.
На кашу он все же согласился. Не от деда Егора, конечно, но вкусная. По крайней мере, добавку попросил. Сидим, пьем чай из чаги. Его взгляд украдкой скользит по наручным часам.
— А Волга далеко отсюда? Говорят, она здесь широченная. Рыбинское водохранилище начинается.
— Рядом. За огородом. Хотите посмотреть?
— Проводите?
— Конечно.
Мы спускаемся с обрывистого берега к воде. Водная гладь покрыта солнечными бликами. Того берега почти не видно. На берегу одинокий рыбак.
— Как думаете, удобно будет, если мы подойдем к нему? — кивает он на рыбака.
— А что такого?
Рыбак не очень доволен нашим визитом, но услыхав, что любопытный из Москвы, решил проявить гостеприимство.
— Дык, может, сами попробовать желаете? Новичкам всегда везет, — предлагает он свою удочку.
— А и давайте. Половлю пять минут, — вытаскивает крючок Артур, — о, червяк дохлый совсем.
— Насаживайте, вот они, в банке, — оживленно предлагает рыбак.
Иностранец взял банку и прихватил червяка. Мне показалось, что слишком много. «Он несколько их взял, — подумалось мне, — или ком земли прихватил?»
В это мгновение сверху послышался шорох. Я оглянулась. Темные фигуры падали на нас с обрыва. Увернуться я не успела. Тяжелое тело воткнуло меня в песок. Краем глаза и увидала, что на Артуре трое, на рыбаке двое. Голоса над нами рявкают отрывисто. Потом мне на голову надели мешок и вывернули назад руки. Подхватили и под ноги. Я слышала тяжелое дыхание бегущих и сдавленные матюги. Меня пихнули в машину и сжали с боков. Двигатель взвыл, затрясло по грунтовке. Спрашивать сейчас что-то бесполезно. Через час гонки меня вытащили. Усадили на стул. Минут через двадцать мешок и наручники сняли. Угрюмый прапорщик повел куда-то.
По дороге я увидала Рената Равильевича. Он не обратил на меня внимания, с кем-то разговаривая в коридоре.
В кабинете отечного вида следователь долго и нудно расспрашивал меня обо всех деталях разговора с иностранцем и рыбаком, о каждом жесте и фразе. Закончили уже поздно вечером. Зашел Ренат Равильевич, отвел к себе в кабинет.
— Как самочувствие? А то художники народ нежный.
— Жива, в туалет хочу.
— Это хорошо, что жива, — смеется он, — сейчас тебе вещи отдадут. Домой поедешь.
— Вам помогло?
— Все пока хорошо. Резидент встретился со своим агентом. Забрал информацию о секретном производстве в Рыбинске. Тут мы их и взяли. И ты молодец, все правильно делала. Ему повод нужен был, чтобы встречу здесь застолбить. И этот повод мы ему дали. А там уже дело техники.
Мне отдали одежду и сумку, платье забрали. Амулеты сняли еще раньше. В туалет я все же напросилась. Домой приехала опустошенная. Дали они повод. Меня они подсунули, актера нашли. Плечи и запястья побаливали. Есть не хотелось.
Выключила везде свет. Уселась на полу. Собралась, подышала. Опустилась на спину. Мельтешение в глазах стало уходить. Восемь дней в деревне не прошли даром. Вырвалась из круговерти. Без учебы, без Олега, без мамы. Платье это еще. Кстати, удобное. Надо такое же пошить.
Олег приехал поздно вечером:
— Привет, — поцеловал в щеку, — только сейчас узнал, что тебя отпустили. Голодная?
— Ничего пока не хочу. Но чаю попью, — гляжу на его суету.
— Сейчас заварим. Равильевич сказал, что ты прошла боевое крещение.
— Я прошла. А он не прошел.
— В смысле?
— Думаю, что дальше он сам свою карьеру будет делать. Без меня.
— Маша, не руби с плеча. У них специфичное заведение. И дела такие же. Но сама говорила, надо их использовать. Так и используй. Ты им шаг навстречу, они тебе.
— Это я говорила для тебя. Мне они никакие не нужны. Я согласилась помочь лично человеку. Человек меня использовал в операции конторы, как агента. Не удивлюсь, если меня таковым и оформили.
— Опять же ты говорила, что главное, как и кем себя считаешь ты.
— И снова это для тебя. Я не хочу туда. А меня всасывает, как воронкой.
— Равильевич по секрету похвастался, что все дали показания.
— Представляю, в ответ на что они их дали.
— Это дело пятое. Шпионов в Москву увезли. А Равильевичу обещали перевод с повышением в Центр. И в немалой степени он обязан этим тебе. Понимаешь, что это значит? Свою команду он потянет за собой. Какие перспективы, а!?
— Да, я все понимаю. Видел, как осенние листья кружат в течении? Сначала плывут своей дорогой, потом их затягивает в водоворот. Круги сужаются. И остаются они под корягой в тихой грязной пене, с бумажками и бутылками.
— Ой, перестань, любимая. Давай тебя чаем отпаивать. Есть и конфеты и шоколадка.
Чаю мы попили. Олег пожарил себе яишню. Попытался ласкаться, но я сослалась на усталость и нервы. Постелила ему отдельно. Утром он отвез меня в училище.
— Забыл тебе сказать, папе предложили должность заведующего реабилитационным центром в Москве. При правительстве. В клинике ЦК. Если все удачно сложится, то они с мамой летом переедут. Это дед подсуетился.
Через неделю я узнала от Олега, что Рената Равильевича перевели в Москву. Дмитрий Семенович тоже уехал делать новый центр. И супруге его нашли место.
А потом Олег защитился. Две недели ходил загадочный.
— Колись, что нас ждет в светлом будущем? — однажды я не выдержала.
— Мне предложили место в ящике. — Сказал он вполголоса.
— В деревянном?
— В почтовом, в номерном. НИИ закрытое. Как раз по моей теме. У меня все работы теперь будут секретные.
— Согласился?
— Конечно. Такое раз в жизни предлагают. Квартира сразу, зарплата большая. Снабжение в городке по высшему классу. Буду тебя ждать.
— Там есть места для художников?
— Придумаем что-нибудь.
Но мы не придумали. Встречи у нас все реже. На последние выходные он не приехал.
Теперь я сижу и реву.
— Ты просто выросла, — шепчет Вера Абрамовна, — так у всех, кто переступает определенный уровень. Переход всегда мучителен, но возвращение вниз будет мучительно вечно, потому что это падение.
— Может, я
