на коврик у станции. Солнце уже было совсем низко, на воде почти никого не было, арабы уже занимались уборкой перед закрытием станции.
— Димон, ну что там с этой… жертвой? Живая хоть?
— Да, но переохлаждение сильное, похоже. Пока не очухалась. Доктора из отеля вызвали.
— Ваша?
— Неа, вообще не знаем кто такая. Доска очень старая на вид, да и парус тоже. Да вон она, в чилауте, на коврике. Одеялом накрыли. Пульс есть, но редкий. Тут врач обнаружился среди гостей, колдует там с ней чего-то.
Антон подошел к низкому топчану, на котором лежала пострадавшая. Человек, сидевший около топчана, подвинулся, и Антон увидел бледное лицо девушки, с закрытыми глазами. Сердце его забыло сделать сразу несколько ударов. Светлая челка, тонкие черты. Это было лицо Бэлы. Той самой, из его воспоминаний.
***
Чернота… холод… вверх… вниз… без остановки… одно и то же… время остановилось… Но покачивание почему-то прекратилось, и чернота сменилась мутным светом, пробивающимся свозь закрытые веки… это загробная жизнь? или меня нашли?
— Смотри, веки дрожат… Очнулась, похоже.
Голос? О господи, меня нашли… Я чем-то накрыта… что со мной было? Бэла приоткрыла глаза. Из нерезкого пятна сфокусировалась физиономия какого-то мужика.
— Здравствуйте. Вы меня слышите? Если слышите, кивните или моргните.
Бэла попробовала кивнуть. Вроде получилось.
— Можете говорить? Если можете, скажите ваше имя.
— … Бэла… — получился шепот. Но губы слушаются. Интересно, а руки и ноги будут слушаться? Она попробовала пошевелить пальцами руки… и вдруг почувствовала, как ее кто-то взял за руку. Это было приятно, и ей захотелось улыбнуться. Наверно, это тоже получилось.
— Бэла, вы помните, где вы живете? — тот же голос, продолжает допрос.
— Да… Санхур, Альсура стрит… — она услышала свой голос.
— Очень хорошо! Вы знаете, какой сейчас год?
— Две тысячи… пятнадцатый.
Голос замолчал. Она ощутила, что рука, державшая ее ладонь, чуть сжалась… ласково. Голос откашлялся.
— Вот что, господа. Ей надо поспать. Никаких серьезных травм я не вижу, только переохлаждение. И лекарство ей вкололи. Давайте-ка оставим ее в покое. Я думаю, через сутки-двое она будет в полном порядке.
Физиономия исчезла и на ее месте появилось другое лицо. О господи… Стас? Или Антон? Они так похожи… Нет, не может быть, они оба улетели. Но лицо не исчезало, оно придвинулось совсем близко… губы коснулись ее щеки. Рука снова сжала ее руку. Все-таки это Антон, только какой-то не такой. Очень взрослый. Откуда он тут взялся? Что со мной случилось? Бэла почувствовала, что глаза ее закрылись… и она провалилась в сон.
***
— Тошка, мне никто не верит… Все смотрят так, с сочувствием… думают, я чокнулась.
— Они правы. Ты чокнулась, я чокнулся, Паша чокнулся. Все прочие, которые тебя не знали никогда, они нормальные. Чудес-то не бывает… у них. Ты предкам позвонила, наконец?
Бэла вздохнула. Они сидели за столиком в прибрежном баре, держась за руки. Солнце собиралось уйти за гору, ветер полностью стих, белесое море слилось с небом. Вдоль кромки воды по песку проплыли два верблюда, везя на горбах туристов.
— Да, сегодня позвонила. Когда ты катался. Полчаса убеждала, что я их дочь родная. Не знаю, поверили или нет. Но собрались вылететь завтра.
— У них как вообще со здоровьем? Такую встречу не каждый вынесет. С пропавшим ребенком — через десять лет. Хотя… по крайней мере, ты будешь как раз такой, какой осталась в их памяти. И они примкнут к группе чокнутых.
— Спортсмены бывшие… надеюсь, выдержат. — Бэла помолчала. — Ты точно решил остаться?
— Да. Пока на две недели. На работе уже договорился. Наплел им про здоровье, что лечусь, и прочую хрень. Там у нас к здоровью работников серьезно относятся, не то что в России.
— Ты же там топ-менеджер?
— Ничего, у меня зам есть.
Они снова помолчали.
— Антон… тебе еще надо один звонок сделать…
— Я знаю. Завтра. Сейчас не хочу.
Солнце, наконец, свалилось за гору, и сразу стало прохладно. Бэла поежилась. В этой новой жизни она оказалась ужасной мерзлячкой. Но к воде она уже стала привыкать, и даже сегодня чуть-чуть катнулась. Все получилось. Оказывается, ее тело помнило все движения: она легко стартовала и сделала два галса — в море и обратно.
— Ты мерзнешь. Пойдем?
Бэла молча кивнула, снова поежившись, и они, так и не расцепив рук, встали и двинулись в отель.
***
— Алло… Привет. Как там в Москве? Ага, хорошо. Ты завтра возвращаешься? Да… да, еще в Санхуре. Нет, все нормально, но… послушай, я должен тебе сказать… в общем, я завтра не прилечу. Тут у меня обстоятельства серьезные… короче, не могу. Через две недели. Мне сложно по телефону объяснить… давай, когда я приеду, хорошо? Да, на работе договорился. Да. Послушай, крики ничему не помогут… Я приеду, и все решим. Алло?
Гудки. Жена бросила трубку.
Антон вздохнул. Вообще-то, к этому и так все шло. Если ты убежал от своей настоящей любви, а потом женился на воображаемой… лишь потому, что она похожа на ту, настоящую… но прошлую (вот ведь парадокс — прошлая, но настоящая)… да еще и зовут ее так же… наверно, разрыва не избежать.
Но прошлое стало настоящим. Нам, чокнутым, жизнь дает второй шанс. И на этот раз я его не упущу.
(с)2015 Игорь Метальский
