не могла смутить даже ситуация, в которой он оказался. Врачу показалось, что он всё же понимал, о чём они говорят, но отвечать не спешил. Лицо его было абсолютно непроницаемым, будто у парня были проблемы с проявлением эмоций. Было невозможно сказать, о чём он думает.
И взгляд — его врач мог узнать из тысячи. Когда-то работая военным врачом, он не раз встречался с головорезами, которые были сами у себя на уме.
Точно такой же взгляд был у мальчишки, холодный и цепкий, который словно пытался заглянуть тебе в душу и оценить твои способности. От такого врач даже сам на мгновение напрягся и ему показалось, что он вернулся в прошлое, туда, на передние аванпосты в окружение неизвестной опасности и столь же опасных вооружённых солдат.
— Что скажете о нём, доктор? — негромко спросила она.
Тот перелистывал медицинскую карту, в которой был всего-то пару строк. Имя неизвестно, фамилия неизвестна, возраст неизвестен, но предположительно от шестнадцать до восемнадцати лет, откуда родом неизвестно.
— Где его нашли, ты говорила? — спросил он, даже не глядя на медсестру.
— В каком-то переулке во время прорыва с изнанки. Одна из одарённых охотниц дома нашла его голым рядом с какой-то тварью. Ни личных вещей, ни одежды, так и лежал голышом.
— Понятно… — он перелистнул анализы. — Анализы чистые, кровь, моча… МРТ мозга делали?
— Да, там дальше…
— Ага, вижу… — он пробежался глазами по заключению. — У него повреждения височной коры и лобной доли… Травмы головы были?
— Не нашли. Ни ран, ни ушибов. Он абсолютно здоров.
— Понятно… — вздохнул врач и протянул медицинскую карту. — Короче, неси это к нейрохирургам, пусть сами разбираются.
— Они отправили меня к вам.
— Бездельники… — пробормотал он. — А что я? У него ни травм, ни ран…
— Истощение.
— Так у него проблемы с головой не из-за истощения. Это по их части, — раздражённо ответил мужчина. — И пусть придёт соцработник. Решит, что с ним делать.
— Уже позвонили, — кивнула она. — Скоро прибудет.
— Отлично, — кивнул врач.
Скоро его смена закончится. Ему не терпелось вернуться домой к жене и двум детям, чтобы точно удостовериться, что с ними всё в порядке. Последний прорыв с изнанки был особенно сильным. Одним из сильнейших за последнее время. От такого в городе был введён локдаун, погибли люди…
Это было чудом, что парня не сожрала какая-нибудь тварь.
Глава 2
Лёжа в комнате с другими пациентами этого места, я чувствовал себя в опасности. Мне редко доводилось бывать медсанчасти, а когда такое случалось… там было всё иначе. Проповедники, читающие молитвы, заупокойные стоны, крики боли и хрипы смерти — такими я знаю больницы. Здесь же было слишком тихо, слишком спокойно, будто кто-то пытался усыпить бдительность и рассеять внимание.
Самая большая ловушка для любого солдата.
Таким любили промышлять демоны, сначала усыпляя бдительность, а потом соблазняя и заставляя подчиниться их воли.
Но…
За то время, что я здесь пробыл, никакого нападения, попытки подчинить мою волю и ум или перевести веру на сторону еретиков я не заметил. Три раза в день ко мне приходила медсестра и ставила капельницы, иногда проводила странные медицинские манипуляции.
Это была никакая не Дочь Милосердия. Дочери Милосердия были орденом Империи, который ставил перед собой цель посвятить жизнь исцелению и помощи всему человечеству. Орден женщин, мудрых и сострадательных, заботливых, но иногда справедливо суровых, которых считали святыми даже сами космодесантники.
А эта была простой женщиной, обученной лечить. Обычная медсестра, квалифицированный работник. Собственно, на большее я не рассчитывал.
Помимо всего прочего три раза в сутки меня кормили. Первые дни меня рвало от еды, из-за чего кормили какой-то жижей, вливая прямо в желудок.
Если взглянуть адекватно, для них я был лишь внеочередным пациентом, не более чем мебель, за которой просто надо следить более тщательно. Меня это устраивает. Меньше обращают внимания на меня, больше времени у меня адаптироваться к новым условиям.
А здесь было к чему адаптироваться.
Эта планета отличалась от того, где я бывал раньше.
За всё пребывание здесь я ни разу не услышал, чтобы они восславили императора, ни разу не увидел никаких символов Империи. Ни молитв, ни проповедей, ни даже проповедников. Все, кого я встречал, выходя в коридор, были просто гражданскими да врачами и медсёстрами.
Подобное наводит на мысль, что это очень далёкий мир, который случайно или намеренно забыл, кто его охраняет, и требовалась инквизиция для наглядного напоминания. Или один из миров, который давно потерялся и который требовалось вернуть под крыло Императора и Империи.
Что было точно — на еретиков они были слабо похожи, по крайней мере, по тому, что я мог наблюдать. И демонами здесь не пахло даже потому, что они сами их убивали. Это было уже несомненным плюсом. Общая мораль и законы, которые я мог заметить или увидеть, находясь здесь, тоже походили на наши — в этом плане на первый взгляд всё было в пределах нормы.
Что не было в пределах нормы — я.
Мой организм изменился. Я ни разу с таким не сталкивался и даже сомневаюсь, что это моё тело. Может воля Императора дала мне второй шанс и новое тело, может это происки демонов или же просто необъяснимый феномен — сейчас это не имело никакого значения. Моё тело теперь было гораздо меньше как по росту, так и по мышечной массе. Не осталось ни имплантов, ни шрамов, ни генетических мутаций, и в этом я убедился лично.
Один раз, когда выпал момент, я заглянул на посту медсестры в своё личное медицинское дело. Особенно внимательно пробежался по снимкам тела и скелета.
После генных модификаций часть органов дублировалась, часть увеличивалась в размерах, некоторые видоизменялись. Но на снимках я видел скелет самого обычного человека с обычными внутренними органами. Так же отсутствовали импланты как в мозгу, так и по всему телу.
Что обсуждать, даже мой голос из низкого, слегка хриплого и мощного стал голосом юного новобранца. Раньше я мог заставить заткнуться рёвом даже самого отмороженного ублюдка, а сейчас меня едва хватило бы для того, чтобы медсестра заткнула уши.
Теперь я и не я вовсе. Я не понимал причины такого метаморфоза, однако оставалось принять всё как есть. К тому же были и более важные вопросы.
Так меня через четыре дня посетила женщина. Странный гость, социальный работник, как она назвала себя. Отвечала за сирот и бездомных детей. Обычно всем было плевать на сирот, особенно в больших городах и ульях, если только они не были детьми офицеров. Однако здесь за них даже отвечала какая-то организация, из которой пришла женщина.
Уставшая, около сорока лет, она приходила несколько раз, пытаясь выяснить кто я, откуда, как зовут и другую личную информацию.
— Родители? — негромко спросила она, глядя на меня.
— Умерли, — кратко ответил я.
Мне с трудом давался язык, пусть его я примерно и знал. Знания, когда-то внедрённые в память мозговым имплантом, остались, но без него пользоваться информацией было непросто и требовалась практика.
За это время я едва успел освоиться и начать как более-менее понимать, о чём идёт речь, так и отвечать. Ко всему прочему на руку играло то, что в глазах других я выглядел человеком, который просто стукнулся головой.
— Родом откуда?
— От сюда.
— Где ты жил всё это время?
— На улице.
Женщина вздохнула.
— Мы так никуда не придём, если ты не будешь отвечать честно.
— Отвечаю честно, — так же прямо ответил я.
— И как же мне тебя звать? — положила она бумаги на колени, устало глядя на меня.
— Град, — наугад дал я себе кличку. — Все звали меня так. Вы тоже зовите.
— Град… — пробормотала она. — Тебе сколько, Град? Семнадцать, восемнадцать?
— Семнадцать.
— Ну хоть это мы выяснили, — сделала она пометку в журнале. — Учился в школе?
— Да.
— Где?
— Не знаю.
— Не знаешь? — усмехнулась она.
— Прогуливал. Не знаю, где она находится.
— А на каких улицах ты… жил?
— На тех, где меня нашли, — ответил я, стараясь не откланяться от фактов.
— У тебя нет родственников, нет документов. Нет даже нормального имени. Ты же понимаешь, что если мы ничего не выясним, отправим тебя в детский дом?
— Да.
— Понимаешь… — пробормотала она, делая пометки в своём журнале.
Так и проходил наш допрос. Она приходила, всегда уставшая с такой же уставшей
