Следака-Васька, что можно в Америке заработать, свои люди есть и помогут? Чем черт не шутит!
Глава четвертая
Марина и Роб
Марина с детства верила, что совершенно случайно попала в семью врача и музыканта, может, ее подбросили инопланетяне? Ощущение необыкновенности и избранности таскалось за ней невидимым хвостом. Хотя она, так же, как и все ее ровесники, помогала родителям по дому, бегала за хлебом и играла со своим единственным младшим братиком Александром, которого обожала.
Она помнила себя с пятилетнего возраста, когда всем игрушкам предпочитала плюшевых зайцев.
В начальных классах школы Марина больше всего любила сказку «Алиса в стране чудес». Виниловые музыкальные пластинки рассказывали и напевали истории о скучающей иностранке, которая в погоне за кроликом оказалась на другом конце земного шара. Песни из этого увлекательного путешествия Марина знала наизусть.
Когда одноклассницы увлекались мальчиками, прическами, сбегали с уроков, Марина много читала и писала статейки в местную детскую газету. Она прыгала от счастья, а у папы при виде своей фамилии в газете начинали блестеть глаза от гордости. Он произносил, растягивая слоги: «Я – ща-слив!» И эта его фраза весила для дочери больше, чем все «молодец», «круто» и подобные похвалы, вместе взятые.
С седьмого класса Марина увлекалась астрономией и уфологией, бегала по утрам и мечтала улететь с инопланетянами осваивать другие планеты. Но инопланетяне за ней не прилетали и даже на контакт не выходили. Наверное, побаивались.
Родители ее были почти что идеальными – она росла без мата, драк и пьянок. Мама и папа дали дочке музыкальное образование, уверенные в том, что это обеспечит ей в будущем «кусок хлеба», и оплачивали ее кратковременные увлечения легкой атлетикой и танцами, а также подписку на журнал «Наука и религия».
Мама, роскошная брюнетка с серо-зелеными глазами, работала за рубли и копейки врачом в государственной социалистической больнице, а также занималась духовным развитием дочери, таская ее в консерваторию, театры и музеи. А папа зарабатывал.
Отец Марины обожал дочь, был заботливым, веселым, простым в общении человеком, больше хвалил, чем критиковал, имел несколько профессий: и фотограф, и музыкант, и сварщик, и плотник, и шофер. Как волшебник, он мог все: гвоздь забить, поесть приготовить и посуду помыть, капусту засолить, симфонию сыграть, закупки сделать. Вставал раньше всех, заваривал кофе жене, готовил завтрак детям. Папа приучал сына к спорту: водил его на карате, а по вечерам садился на велосипед, методично разрезая им микрорайон Юнусабад, а юный Алекс бежал за ним, ибо в жизни очень важно уметь не только драться, но и убегать от опасности.
Полезное ископаемое, а не человек! Внешности был не броской, но с отличительной лысиной, как у вождя пролетариата Владимира Ленина.
В 1997 году отца Марины прооперировали в онкологическом диспансере – нервы, нервишки, нервищи. Он тяжело переживал факт, что ему оттяпали три четверти желудка. Не было сил работать, а работать он любил. И не мог есть как раньше. То – нельзя, сё – нельзя, стал раздражительным, критичным, одним словом – больной человек. Марине хотелось вырваться из родительского гнезда, где она прожила почти четверть века, и не жить в ситуации, когда все вокруг пытаются угодить больному отцу. Своего местного бойфренда Тимура, тихого паренька-программиста с монголоидным лицом, она воспринимала только как секс-партнера. Подарки он ей не делал, в любви не объяснялся, планы на будущее не рисовал. Ее вообще никто замуж не звал. Тимур кормил Марину шашлыками и удовлетворял в сауне. Правда, после этих удовлетворений у нее были синяки на бедрах из-за его костлявого телосложения, и в этом Марина видела некую физиологическую несовместимость. Кроме того, Тимур был татарином, а Марина видела себя только рядом с супругом европейской внешности. Да и родственники его, скорее всего, были бы против такого брака.
Русская пословица гласит: «Лучше синица в руке, чем журавль в небе!» Может, для кого-то это и так. Но Марине нужен был журавль – муж из другой страны. Тимур был для нее синицей в руке: он рядом, его не надо завоевывать!
А ей хотелось быть Завоевательницей. Ведь не каждой русской из какого-то Узбекистана посчастливится завоевать сердце заморского принца!
* * *
Если бы Марина была воздушным шариком, то непременно лопнула бы от счастья, когда получила долгожданный толстенный конверт от американца – подруга Галина посодействовала, заинтересовав Роба фотографиями учительницы из Узбекистана. Письмо из Америки!
Для Марины что «американец», что «принц», что «инопланетянин» звучали одинаково таинственно и внушительно. Это произошло в день ее рождения, ну чем не положительный знак?
Роб на фотографиях выглядел высоким, статным, широкоплечим и моложе своих лет. Стрижка бокс делала его похожим на военного.
Роб позировал, сидя за рулем красной машины с открытым верхом и на работе – около компьютера. Программист! Это – профессия. Марине ни в коем случае нельзя было подставить родственников и выйти замуж за какого-нибудь пастуха, слесаря, плотника, маляра (нужное подчеркнуть). Это было бы просто неправильно в ее понимании, она же не кассирша в магазине и не парикмахерша, в конце концов! Кастовые предрассудки надо уважать! Так что внешними данными и статусом Роб ей подходил!
Марину раздражали мужчины с татуировками, серьгами, хвостиками и длинными волосами вообще. Она обратила внимание на то, что Роб не относился к тем, кто слишком много денег тратит на свою внешность. Портрет американца был необычен тем, что правая сторона лица отличалась странным изгибом брови и наличием полуулыбки, которая отсутствовала на левой стороне лица. Разумеется, с этим-то портретом Марина сходила в гости к подруге – психологу Ларисе. Та поставила свой диагноз: «Этот – темная лошадка. Сложный характер. Из тех, кто привяжет к кровати и будет бить ремнем».
Марина, конечно, не придала словам Ларисы вселенского значения, отметив в уме, что лошадок любого окраса можно заездить.
Они стали переписываться. Благо, английский Марина немного знала. Во всяком случае в школе ездила на олимпиады по английскому языку и в университете им никогда не брезговала. Он ей давался гораздо лучше, чем узбекский язык.
По содержанию писем Роб был идеально подходящей кандидатурой. Он вырос в большой семье, значит, не мог быть эгоистом. Отец – священник, значит, вера в Бога и мораль с этикой у него не хромали. Место жительства – Атланта, огромный город, столица штата Джорджия, развлечения, русские магазины, в общем, не стыдно будет писать письма подружкам «из Атланты». Это же не Урюпинск и не Турткуль какой-нибудь! Также Роб четко дал Марине знать, что детей он очень
