внутри, и все с той же аристократичной сдержанностью снаружи, Ричард съедал все, что ему предлагали и, растянувшись, начинал мурлыкать, пока прислуга гладила его шелковистую шерстку. Эта часть особенно нравилась юному королю, и порой он даже ждал ее больше, чем ужина. Скрип двери, цветочный аромат и он уже стоит в прихожей, горделиво задрав хвост, в ожидании приветственной трепки, за которой следовали лакомства.
Только бы это были блинчики, думал Ричард, в очередной раз, ожидая свою любимую прислугу. В этот день он оказался хитрее – не притронувшись к обеду, он рассчитывал на то, что Зимняя накормит его вкусным полдником, и он на правах голодного съест как можно больше. Но время шло, а кроме рокотания в животе котенка, ничего не происходило. Оставив свои королевские дела, он вышел в прихожую, где долгое время гипнотизировал входную дверь. Но бездушная железяка оказалась непоколебимой. Не дрогнув от повелевающего взгляда короля, она безмолвно хихикала над ним, оставив приказы без внимания. Однорукое, одноглазое скрипучее чудовище, думал король с обидой. А за окном тем временем стемнело, и прихожая погрузилась во тьму. Хоть Ричард и был еще маленьким, но уже прекрасно видел в темноте. Этим даром их котов наделяла природа с самого рождения. Поймав себя на мысли, что он первый раз остался один в такое время, Ричард еще крепче вцепился своим пристальным взглядом в непокоренную дверь. Наконец за ней послышались шаги. Они приближались к самой его двери и застыли.
Ну, вот оно, явилась наконец, подумал котенок. Клацнул замок, упрямая дверь вальяжно махнула рукой и, ворча, подалась вперед, впустив морозный воздух вслед за вошедшей прислугой. Ричард принюхался, запаха цветов не было, он внимательно оглядел вошедшую – так и есть, это была не Зимняя. Казалось бы, все на одну морду, но все же какое-то отличие друг от друга есть, подметил король.
– Ты чего это не ешь, дурень, – удивилась прислуга, зайдя на кухню.
Дурень? Ричард задумался, он не знал, что означает дурень, но слово это явно было не из приятных.
Недолго думая, прислуга надела фартук и загремела кастрюлями. И тут же по кухне засверкали голые пятки. Ричард прекрасно знал эти пятки, почти каждый вечер он бегал за ними в попытках укусить, но сегодня ему вовсе не хотелось за ними бегать, какое-то странное чувство обиды засело на котовьем сердце, и он, оставив пятки Кухарки в покое, удалился в свои покои, едва осилив сквозь печаль не тронутый обед. Входная дверь снова заскрипела и на пороге появилась еще одна прислуга, и вновь это была не Зимняя. Прислуга прошла в покои короля и наглым образом уселась в его ложе, раскрыв перед собой огромную свернутую в несколько раз бумагу, пестрившую черными крапинками непонятных символов.
Оказалось, что и у нее есть нечто отличающее ее от остальных двух. Она была гораздо мохнатее, чем остальные. Ее ноги и руки были покрыты шерстью, а когда она снимала с себя эти лохмотья, в которые люди вынуждены облачаться в отсутствии естественной шубки, то оказалось, что никакая это не прислуга, скорее прислуг. Кроме того, его предназначение было не совсем понятно для маленького короля. Бывало, Ричард даже испытывал некоторую ревность, ведь наглый прислуг занимал его любимое кресло, так же любил поваляться, и что самое обидное – он так же, как и король, просил, чтобы его покормили. В остальном он был славным малым, неплохо чесал спинку и любил обсудить с королем новости из чудаковатой людской жизни, за что его величество дал ему имя Вестник.
Наступила ночь, Вестник и Кухарка уже давно спали, а король все ходил, мерил комнаты своими коротенькими шагами, периодически останавливаясь возле двери. За окном свистел ветер, разметая сугробы снега по всему двору, еле слышно сквозь его вой, проезжали одинокие машины, вдалеке раздавался лай бездомных собак. И среди немногообразия звуков ночной заснеженной улицы, где-то была она – не похожая ни на кого, самая преданная из его поданных – Зимняя. Еще немного побродив по комнате, Ричард забрался на пустую кровать, которая пахла цветами, и, свернувшись в клубок, тихо засопел.
Проснувшись раньше остальных, король обошел свои владения. Вестник и Кухарка еще спали, когда он проводил перекличку, но все же отозвались на настойчивые призывы короля.
– Чего ты разорался в такую рань? – прохрипела Кухарка, отодрав голову от подушки. – Да еще и в выходной.
Кому выходной, а кто без отдыху король, подумал Ричард, и принялся призывать прислугу подняться и отправиться на поиски Зимней.
– Иди, накорми его, он наверно есть хочет, – пробормотала Кухарка Вестнику.
Вестник же, промычав что-то одному ему понятное, с трудом слез с кровати и, шатаясь, побрел на кухню.
В попытках объяснить чего он хочет на самом деле, Ричард замяукал еще больше, но разве им объяснишь. Кухарка, так и не раскрыв сонливых глаз на протяжные крики короля, лишь перевернулась на другой бок. Раздраженный еще больше, он последовал за Вестником. Тот, в это время, уже готовый подать королю ранний завтрак, стоял у окна и, широко раскрыв рот, вытянувшись чуть ли не до потолка, протяжно зевал.
– Не хочу я есть, – промяукал протест король.
– Что же ты, вон твоя еда, – мягко ответил Вестник, закончив, наконец, свою сонату.
– Да не хочу я есть, – вновь взвыл котенок.
– Чего же ты хочешь, малец? – спросил Вестник, будто услышав жалобу Ричарда.
Глаза котенка загорелись. Его поняли, и это уже был хороший знак.
– Я хочу, чтобы вы отправились на поиски Зимней, – деловито промяукал он.
Прислуг почесал затылок.
– Ну, раз не хочешь это, вот, попей молочка! – оживился Вестник и достал из холодильника бутылку молока. Он открыл бутылку, налил немного молока в миску и поставил ее рядом с едой котёнка, который по-прежнему продолжал плакать.
– Да не ори ты так, вон какое молочко, – он покрутил перед Ричардом бутылкой, сюсюкаясь как с младенцем, отказывающимся есть, но уговорил тем самым лишь себя, жадно присосался к бутылке, опустошил ее и тут же вернулся к разговору с королем. – Ну что ты еще хочешь? – ласково спросил Вестник и поднял котенка на подоконник. Сам уселся рядом и, облокотившись лбом на окно, принялся наглаживать Ричарда. Надо отдать должное его умению гладить. Большой, но нежной рукой, он обхватил его пушистую спинку, и легкими движениями стал водить по ней, отчего котенок слегка выгнулся и замурлыкал. Вскоре проснулась Кухарка. Они пожелали друг другу и королю доброго утра, и принялись за свои дела. В том числе и сам король, он занялся поисками Зимней. Раз
