– Какую?
– Любую.
Неловко стискивает берет в правой руке и протягивает левую. Обхватываю прохладные пальчики, закрываю глаза и легко, привычно ныряю в озеро чужого дара. Оно не чересчур глубоко, не слишком полноводно, но чистое, свежее и прозрачное. На дне его не скрываются чёрные омуты тайных сил, порою не осознаваемых в полной мере, не принятых носителем и оттого таящих немалую опасность, для хозяина прежде всего. Оно не заросло непролазными водорослями догматов закатников, не скованно льдом иной крови, не покрылось липкой ряской страха, неизбежно затягивающей дар подавляемый, тщательно оберегаемый от ока ордена Заката. Оно обыкновенно, кусок мягкой влажной глины, готовый принять любую форму, и лишь неявное, смутное ощущение, будто поверхность этого озера иная, отличная от всего, что доводилось мне видеть прежде, витает вокруг россыпью пузырьков.
Пытаюсь разобраться, в чём дело, расшифровать неясное ощущение, но не преуспеваю. Оно, лёгкое, воздушное, словно настоящие пузырьки, ускользает от меня, поднимается к поверхности и там растворяется.
Открываю глаза, отпускаю девичью руку и пробую на ощупь найти кошелёк, что остался на столе за моей спиной.
– Всё так, как он написал, неплохо, хотя и не слишком высоко. Есть некая неправильность, не могу взять в толк, какая… но опасаться ему нечего. Всяко не того, что он предполагает. Поздравляю, – кошелёк наконец находится, и я тороплюсь вернуть его девушке.
Она сжимает кошелёк с силой, как головной убор до того, полная настороженной растерянности.
Я отворачиваюсь, в последнюю очередь желая демонстрировать истинные чувства этой девочке.
– Можешь идти.
– И всё? – кажется, она не верит.
– Всё.
Уходит, хвала Благодатным. Не спорит, не протестует, не задаёт новых вопросов, но молча исчезает за дверью. Слышу удаляющиеся шаги по коридору и теряюсь в догадках, ради чего Стефан затеял эту игру, что он хочет получить, почему не оставит меня в покое раз и навсегда?
– Она уже уходит? – Грета появляется на пороге, присматривается ко мне в попытке понять мою реакцию на гостью.
– Да.
Грета заходит в кабинет, бросает острый взгляд на оставшееся на столешнице письмо. Ей не надо брать послание в руки и читать, хватает и половинок печати, что красноречивее любых слов.
– Благодатных ради, девочку прислал он?!
Киваю. Сил отвечать нет, я не знаю, куда спрятаться, где укрыться от нежданного внимания мужчины, до недавнего времени даже не вспоминавшего обо мне.
Стефан не мог отправить ко мне эту девочку совсем одну, пусть и переодетую юношей. Беспутный квартал небезопасен и дар, сколь бы силён он ни был, не всегда способен уберечь от беды. Кто-то должен сопровождать Лию, кто-то из ближнего окружения Стефана, тот, кому он доверяет – ровно настолько, насколько человек его положения может вовсе доверять кому-либо.
Охваченная порывом, выбегаю из кабинета, а там и из здания. Запереть дверь Бришойни ещё не успела, и я вылетаю на крыльцо, заполошно осматриваю тихую сумрачную улицу.
Вон они, Лия и Стефан, стоят подле соседнего дома, переговариваются негромко. С ними второй мужчина, то самое сопровождение, без которого Стефан редко когда может обойтись.
– Стефан!
Он резко оборачивается на оклик, и я иду прямиком к нему. Отмечаю цепкий оценивающий взгляд второго мужчины и то, как он ловко берёт Лию под локоть и отводит в сторону.
Что ж, тем лучше.
Не хочу спорить со Стефаном при посторонних, словно скандальная торговка.
– Астра… – начинает он, но я перебиваю без малейшего смущения, без положенного почтения.
– Ты понимаешь, что подобные поступки переходят всякие границы разумного? Нельзя, слышишь, Стефан, нельзя едва ли не среди ночи подсылать ко мне девочку со срочной просьбой проверить её дар! Да ещё и с подозрениями, будто она – ставленница Хар-Асана, возможная угроза! В этой обители нашла пристанище не одна женская душа из тех, кто не нужен никому в целом свете, ни людям, ни богам. Они, эти потерявшиеся женщины и девушки, приходят сюда в надежде на помощь и поддержку, они ищут утешения и убежища, а ты подвергаешь их случайному риску во имя собственных зыбких предположений. Неужели во всём городе, во всей Империи не нашлось ни единого закатника, способного проверить эту девушку?!
– В такого рода щекотливых вопросах доверия адептам Заката нет, – выражение его лица невозмутимо и лишь в глубине тёмных глаз мелькает незамутнённое недоумение.
Что такого он сделал?
Ровным счётом ничего.
– Зато в твоём окружении есть те, кто не имеет отношения к ордену Заката, – смотрю на Стефана так выразительно, как только могу, не произношу вслух ничего компрометирующего, но намекаю недвусмысленно, что о тайных его делах, о его приближённых мне известно на каплю больше, чем прочим подданным.
– Они просто люди, пусть и с даром.
– А я нет?
– Ты… – маска невозмутимости спадает, мужчина понимает, что последние его слова отнюдь не то, что я жажду услышать, от него ли, от любого другого человека.
– Порченая кровь, результат богопротивной связи, а подобное, сколь известно, тянется к подобному. Кто, как не отравленная харасанской заразой, сможет почуять тот же яд, ту же дрянь, что течёт в ней самой?
– Я вовсе не то имел в виду, – Стефан качает головой, то ли подкрепляя собственные возражения, то ли сетуя Четырём на женскую глупость.
– Что же тогда?
– Я всего лишь попросил тебя о небольшой услуге… за соответствующую плату.
– Я не собираюсь оказывать тебе услуги за плату! – говорить нормально не получается, лишь шипеть потревоженной змеёй, жалея, что не дали мне боги ни клыков, ни настоящего яда. – Любого рода услуги.
– Значит, просьба о дружеском одолжении…
– Нет!
– Всего лишь просьба, Астра…
– Дело не в просьбе, этой или другой! Дело в твоём нежелании оставить меня в покое! Ты уже два месяца измышляешь способы подобраться ко мне, проходу не даёшь, едва ли не преследуешь, то деньги присылаешь, то письма, то какую-то девчонку с даром! И всё ради чего, Стефан? Ради внезапного желания, мимолётного каприза, из любопытства к диковинной зверушке? Через сколько дней ты меня забыл когда-то? Поди, как только покинул Эату. Или раньше, едва наш туманный край скрылся в утренней дымке? Скольких женщин ты обнимал после меня, скольким шептал на ушко те глупые нежности, на которые неопытные влюблённые девушки летят что мотыльки на яркое пламя? Со сколькими сужеными обвенчался?
Стефан хмурится с досадой. На сей раз я ударила по больному, по незаживающей ране.
Три.
Трёх женщин он поочерёдно, во всеуслышание назвал своею суженой, с каждой из трёх шёл от алтаря, уверенный в незыблемости завтрашнего дня и собственного будущего. И каждая вскорости попала в объятия Айгина Благодатного, тело каждой было сожжено в очищающем пламени огненного бога. Ни одна не выполнила возложенного на неё предназначения, ни одна не подарила мужу и стране столь желанного сына.
