всех своей ужасающей красе.
Из темноты двора в темноту прихожей ввалилось ещё более тёмное существо, намного больше обычного медведя, с припорошенной снегом чёрной шкурой, заполнивший собой всё пространство, заставив всех прижаться к стене.
Пёс Арюшки на фоне его казался маленьким и худым щенком. Сама Аря и вовсе выглядела рыжим хрупким прутиком. Ей, маленькой, и пёс то казался огромным, встанет на задние лапы и она не дотянется до его головы. А тут…
Но больше всего, как ни странно, напугало её не это, а три стрелы, что торчали из плотной медвежьей шкуры у него на боку. А также лужица крови, что тут же расползлась на дощатом полу и выглядела чёрной.
Однако мрак Арюшка прогонять умела.
Чиркнуло огниво, и зажжён был фитилёк лампы.
И неровный, тусклый свет теперь отражался и в крови, и блестел в хлопьях снега, принесённых с улицы, и мерцал в оранжевых глазах зверя.
Внимательных таких глазах, даже будто бы придирчивых.
— Ну же… — прохрипел он. — Помогай мне.
Прозвучало это, как упрёк, и отчего-то почти сразу же от Арюшки отступил страх.
Спуску такому, кем бы он ни был, давать нельзя! Подумала она и упёрла руки в бока, стараясь выглядеть увереннее.
— Положено говорить — «пожалуйста».
Медведь вновь издал звук, похожий на усмешку и чуть приподнялся с пола.
— Ты и говори.
— Мне-то чего? — отозвалась она спустя какое-то время, пытаясь совладать с голосом.
— А того, что просить должна, чтобы не гневался я да не… — договорить он не смог.
Зверь снова упал на пол, тяжело дыша и прикрывая веки.
— А сам ведь сказал, будто не тронешь… — прошептала Арюшка, но укора в её словах не послышалось.
Она ненадолго скрылась за дверью в комнату и вышла уже с тяжёлым тёплым пледом, чистой тканью для перевязки, ножичком и ковшом с водой.
— Я никогда не вынимала стрелы. Но раны лечить умею. И останавливать кровь. Ты только, — с опаской присела она рядом, — потерпи. Хорошо?
— Угу, — скорее выдохнул, чем ответил медведь и Арюшка, прогнав пса с котом, который всё норовил запрыгнуть незваному гостю на спину, принялась за дело.
Она промыла раны, осмотрела их и, придя к выводу, что лишь одна стрела вонзилась в зверя достаточно глубоко, чтобы представлять опасность, решила удалить сначала две другие.
Прикасаться к горячей жёсткой шкуре было страшно и странно. Она впервые видела такое существо, да ещё настолько близко! Понимала, почему-то, что это человек, но воспринимала и боялась его, как чудовище.
Однако сочувствие, от которого болезненно сжималось сердце, не позволяло Аре и подумать даже, чтобы причинить ему вред или просто сбежать.
А бежать было куда. Пусть и сугробы, пусть мороз и ночь, а до деревушки дойти смогла бы! Не откажут ей люди, впустили бы, спрятали. Да ещё, поди, с факелами на зверя пошли!
Одну стрелу она вынула легко, прижала место ранения тканью и держала до тех пор, пока не остановилась кровь.
Медведь и виду не подал, что больно ему было.
Со второй стрелой возникли сложности, она вошла ему в кость. И когда Арюшка схватилась за неё двумя руками и потянула, зверь напрягся и застонал.
— Тише, пожалуйста, — зашептала она, сдувая со лба яркую, будто полыхающую прядь волос. — Ты ведь только хуже делаешь, лежи смирно!
— Не... ука-зывай мне, — сбивчиво прохрипел он, но расслабился и замер.
Стрела поддалась, едва не надломившись, и Арюшке пришлось с беспокойством рассмотреть её наконечник, чтобы убедиться, не остался ли он в кости медведя. После чего она безрезультатно пыталась остановить ему кровь, и в итоге нагрела на огне кончик ножа, чтобы прижечь рану.
— Кровь не останавливается... Пожалуйста, потерпи.
Проводить такие манипуляции оказалось куда страшнее, чем просто впустить зверя в дом. Лапа дёрнется и зашибёт насмерть, сам не заметит!
Но зверь крепко сомкнул челюсти и отвернулся от неё, позволяя сделать то, что нужно.
С третьей стрелой всё оказалось ещё сложнее. И опаснее. Правда, теперь для самого зверя.
Он заревел так, что даже бесстрашный Арюшкин пёс заскулил и прижался к полу, а у неё самой заложило уши.
Заревел, резко поднявшись с пола, заставляя спасительницу свою отпрянуть, да так же резко рухнул обратно. И, лишившись чувств, продолжал лишь тяжело и прерывисто дышать.
Арюшка в панике начала ходить вокруг него, точнее, ползать по стеночке, так как места в прихожей почти не осталось. Но быстро взяла себя в руки и со вздохом перевела на пса решительный взгляд.
— Мне нужна будет твоя помощь.
ГЛАВА 3. Уступить лежанку…
Столкнуть на плед медвежью тушу оказалось делом не из простых. Арюшка так устала и разозлилась на сложности, что даже позабыла о страхе.
Но когда всё получилось, и пёс сцепил клыки на одном из концов пледа, а Арюшка ухватилась за другой, трудности начались снова.
Мало того, что тащить зверя было нелегко, так аккуратно протолкнуть его через узкий дверной проём представлялось и вовсе невозможным. Аря истёрла нежные ладони до ран грубой шерстяной тканью и едва сдерживала слёзы от досады.
Но вот, спустя какое-то время, запыхавшись и выпачкав всё вокруг в тёмной крови, затащить медведя в тёплый дом удалось, и Арюшка устроилась рядом с ним, поставив на пол лампу.
Раной она занималась недолго, гораздо больше времени ушло на приготовление целебного отвара и поиски нужного заговора, который Арюшка записала однажды в толстой и ветхой тетради.
— ...кровь замолкни, боль замри, — закончила она и вылила на раны зверя несколько зеленоватых капель, после чего опустилась на колени у самой его морды и нахмурилась. — И как, — перевела Аря взгляд на недоумённого пса, что наблюдал за ней всё это время, — как его напоить?
Пёс фыркнул и прижал к голове уши.
Зато кот, будто пытаясь что-то этим сказать, взобрался на зверя и подставил огню, напротив которого тот лежал, свою мохнатую спинку.
Арюшка вздохнула, сосредоточенно ткнула в медвежью морду пальцем, а после решилась и, в попытках разомкнуть ему пасть, просунула между его клыков свои тонкие пальчики.
