человеческую натуру. «Мертвящее неверие в счастье», «канцелярский взгляд на жизнь», — этими определениями Бутков не только выразил свое сочувствие обездоленным героям, но и критиковал их, хотя и понимал, что виновен в этой приниженности, в том, что внутренний мир его героев убог, социальный уклад.
В рассказах и повестях Буткова мы встречаем несколько характерных и разнообразных типов «маленького человека». Один из них страдалец, униженный и оскорбленный, самолюбивый и вместе с тем мучительно ощущающий свое «ничтожество», но не склонный к протесту. В рассказе «Ленточка» Иван Анисимович противостоит людям «рассуждающим», ему уже наступал двадцать седьмой год, а он все еще пребывал в скромном звании «чиновника для письма» второго разряда, десять лет сряду просидел на одном жалованье, на одном стуле и даже не вникал в смысл бумаг, которые переписывал. Прибегая к гротеску, Бутков показывает, что именно эта способность «не рассуждать» послужила ему для повышения в должности. Министр взял его к себе в секретари, потому что ему нужен был человек, не понимающий смысла переписываемых бумаг. Гротескными средствами показаны и его своеобразная любовь к музыке — к старому ящику, гордо именуемому фортепьяно («каждый раз, по возвращении из департамента, Иван Анисимович… ударял по клавишам… сначала одной, потом обеими руками…»), и бедность, даже пошлость его фантазии: полюбившаяся ему девушка сравнивается с звездочкой в небесах или со «свежим, душистым бисквитом» на земле… Иван Анисимович не размышлял о своем положении, бессознательно считая его обычным и нормальным. Но, как показывает Бутков, существовали и другие люди этого же круга, которые, так сказать, сознательно возводили в норму свою униженность и нищету, воспринимая и то и другое как нечто «в порядке вещей». Бутков говорит в рассказе «Партикулярная пара»: «…в том же Петербурге существует множество людей, для которых счастие, как оно и есть — мечта, призрак, которые стараются жить и живут как-нибудь, волнуемые копеечными выигрышами и проигрышами в преферансе, возвышением цен на дрова и съестные припасы, люди, которые постоянно, более или менее, довольны собою и своими обстоятельствами, считают глупостию стремление к отвлеченным благам и, постоянно гнетомые суровыми потребностями жизни, твердо верят, что свет идет весьма удовлетворительно, и хотя им очень желательно бы иметь квартиру и обстоятельства получше, однако, по соображению других квартир и других обстоятельств, видят, что они живут, по милости божией, весьма хорошо!»
В рассказах Буткова анализируются и причины, рождающие подобное мироощущение. С наибольшей убедительностью они раскрыты в рассказе «Партикулярная пара». Петр Иванович Шляпкин, подобно ряду других персонажей «Петербургских вершин», человек нищий и униженный, но уверивший себя в том, что он счастлив, «потому что одни умные люди умеют ладить с жизнью… он никогда не жаловался своим коммерческим приятелям на бедность, не высказывал перед ними пошлого желания денег»… Не обижался он и на бесцеремонное обращение с ним конторщиков, «и если иная выходка была точно смешна, то он хохотал со всем простодушием человека, чувствующего себя счастливым, довольного собою и своей судьбою». В трактовке этого героя Бутковым сочувствие ему совмещается с беспощадно сатирическим изображением ограниченности, бедности его кругозора. Даже характеризуя порывы Петра Ивановича к интересам, как-то подымающимся над пошлой посредственностью, Бутков прибегает к иронии: в театре герою «в особенности нравились трагедии, в которых отравляются или зарезываются все действующие лица».
Раскрывая причины «смиренности» героя, его удовлетворенности своим жизненным положением, Бутков ставит его в ситуацию, заставляющую по-новому взглянуть на мир и на себя. Петр Иванович знакомится с семьей богатого негоцианта. Он не смеет себе признаться в том, что полюбил дочь его, Марию Карловну, которая кажется ему представительницей высшего общества. Однако он не может принять ни одного приглашения на обед или на вечер потому, что у него есть лишь ветхий вицмундир, но нет партикулярной пары. Партикулярная пара, возможность или невозможность ее приобрести становятся для него критерием новой оценки своей судьбы: «Теперь я понимаю, как горько ошибся, считая себя счастливым». Так происходит крушение самоуспокоенности героя. Теперь его не узнать: «Он был бледен, растрепан, даже в невычищенном вицмундире, что служило товарищам его очевиднейшим доказательством несчастья, а между тем не было до того времени ни одного случая, по поводу которого он назвал бы себя, подобно другим, несчастным, и вдруг ясно, что этот благоразумный, мудрый Петр Иванович несчастен, как и другие. Он не говорил об этом, но мутные глаза и страдальческий вид его выражали глубочайшее, нестерпимейшее ощущение несчастья». Кульминацией здесь является эпизод, когда ему, не имеющему «партикулярной пары», остается лишь вместе с другими бедняками смотреть с улицы на ярко освещенный дом, где на балу танцевала Мария Карловна. Он трагически восклицает: «Богатый человек может иметь каждый день новую партикулярную пару и новое счастье». В отчаянии он готов броситься в Мойку, такую же грязную и мутную, «как жизнь обитателей петербургских вершин», и лишь случайная встреча с семьей еще более убогого шарманщика меняет его решение. Поразмыслив на темы о том, что все в мире относительно, он думает: «Как мало нужно человеку для счастья!» Однако эта философия «маленького счастья», философия обездоленных и нищих духом, глубоко чужда Буткову: именно потому сочувствие к герою совмещается с иронией и даже сатирой.
Другой тип «маленького человека» в творчестве Буткова — тип мелкого чиновника, который, страдая, перерождается и обретает благополучную жизнь, не гнушаясь никакими средствами. Таков Чубукевич в рассказе «Порядочный человек». И этот герой — мелкий чиновник, коллежский регистратор, и он был смирным и терпеливым: не было насмешки, которую бы он молчаливо не снес. Но в нем дремали скрытые потенции, которые от какого-либо сильного толчка могли бы обнаружить, как говорит иронически Бутков, «ум обширный, опытность изумительную». Таким толчком оказался крупный выигрыш в карты. Он понял, что разум и дарование заключаются в рублях, в решил: «Теперь у меня есть все: и способности, и чувства, и душа». Он почувствовал себя «порядочным человеком» в том смысле, в каком это понимали окружавшие его лживые, лицемерные люди. «Самодовольствие и самонадеянность проникли в душу, дотоле доступную одному унынию, цепеневшую под ледяным гнетом насущных нужд, насмешек товарищей, пренебрежения старших». Теперь он со злорадством думал о тех, кто не признавал в нем ни способности, ни чувства, ни души, не позволял ему иметь своего суждения только потому, что он живет на чердаке и ходит в изношенном платье с Толкучего рынка. Чубукевич не только сделался героем для всей канцелярии: перед ним стали заискивать люди, к которым он раньше боялся даже приблизиться. Прежде обиженный всеми, он теперь сам стал обидчиком: «ловкий и хитрый, он незаметно пытал
