Мне не повезло — я не прошла на бюджет в институт педагогики и психологии, не хватило баллов, а моя медаль серебряная, да кому она нужна? И не у подруги вовсе я живу. Я два дня потратила, что бы найти себе крышу над головой. Не спала толком ночью, а днем стояла у торгового центра Колумб и раздавала листовки, дремля на ходу.
Зачем огорчать родителей. Они не должны знать про ночь на вокзале, про ночь в ночном клубе и ночь в подъезде, как последняя бомжара. Сейчас мне это смешно вспоминать. Только на лестнице в подъезде мне было куда лучше, чем в ночном клубе. Сама удивляюсь, как меня пропустили в клуб не накрашенную, в кедах, да еще с большой сумкой. И как я сразу не почувствовала подвоха, пропустили, вход бесплатный. Забилась в уголок диванчика. Подлетел официант.
— Я не буду пока ничего заказывать.
Официант улетучился и снова вернулся со стаканом минералки.
— За счет заведения.
Я сидела, разглядывала публику, за столиком из девичьей компании, раздавался то и дело громкий смех. Яркие девицы при деньгах и явно не голодали. В желудке моём урчало. Я пивнула минералки. Деньги у меня есть, могла заказать хотя бы ту же картошку-фри. Надо перетерпеть! Найти крышу.
Я тогда чуть не нашла «крышу». Ко мне подсело два молодых парня.
— Скучаешь?
Я отрицательно кивнула головой. Не хотелось мне разговаривать, только спать и покушать.
— Может, станцуешь? — вдруг спросил красавчик.
Моей сумки рядом со мной уже не было.
— Потеряла свою «сумочку»? — усмехнулся другой.
— А хочешь, мы её тебе вернем?
Скоты! Конечно, хотела: в ней мои документы, все деньги!!
Я вскочила.
— Куда ты? — парень взял меня за запястье.
Я бы справилась с одним из них. Увы, их двое. Потом ещё один подошел:
— Он хочет с ней поговорить.
Один парень прижал меня к себе, как будто я его. Окружающие ничего не замечали, да и какое им дело до девчонки-провинцалки. Эти лбы сразу всё поняли по мне.
Одернули шторку, и я оказалась в светлой комнате. Немолодой мужик, с залысиной, без пуза, сидел в кресле и смотрел на экраны мониторов на танцпол, диванчики, вход бара. Перед ним стояла расстегнутая сумка.
— Давно в наших краях, Евдохина Екатерина? — мужик держал в своих руках мой паспорт.
— Нет, вторую ночь.
Мне не хотелось ныть, что бы они отпустили меня. Не было сил.
Он изучающее смотрел на меня. Снизу вверх.
— Станцуешь? — он кивнул на мой восточный наряд и зачем я его только с собой взяла!?
— Зачем?
Парни вздрогнули от смеха. А он молчал.
— Видишь ли, малышка, наша танцовщица заболела. Не хорошо оставлять публику без актеров, танцев.
— А вдруг я не умею.
— Ты умеешь, я по тебе это вижу.
— А если станцую и что тогда?
Мужик встал и обошел меня. Приобнял за плечо.
— Кать, не бойся, мы не бандиты. По тебе видно, что ты недавно закончила школу и приехала покорять наш город.
— Значит, вы хорошие? — во мне что-то вспыхнуло. — Тогда зачем вам моя сумка, господа, — я повысила тон.
— Тише, тише, дитя. Видишь ли, охранники подумали, что ты бомбу принесла. Решили проверить.
Я хмыкнула.
— Сама посмотри, все твои вещи на месте. И деньги тоже. Я предлагаю подзаработать.
— Переспать с вами? — у меня сжались кулаки. — Или с этими, — я кивнула в сторону охраны.
— Милая Катя, мы не бедствуем. Спать в нашем городе у нас есть с кем. Станцуешь и свободна.
— И всё?
— Именно. Переодевайся.
Я не пошевелилась.
Они все вышли. Я первым делом проверила деньги.
Я не знала, правильно поступаю либо нет — я переоделась. Оглядывалась, из мужиков за мной никто не подглядывал. Расчесала волосы.
Шторки шевельнулись — зашел главный.
— Уже готова? Умничка. Сейчас музыку подберут, — он помолчал сел в кресло. — Давно танцами занимаешься?
— Два года.
Его глаза скользили по мне. Я не выдержала и брякнула:
— И почти три года занималась боксом.
— Ринга у меня нет. Я скромный владелец бара. 500 рублей тебя устроит за танец.
Да хоть сто, скорее бы уже свалить.
В зале смолкла музыка. Ведущий заговорил о странице восточной. И бла-бла. Меня вывели через другой выход. Заиграла восточная мелодия. Меня не выталкивали на сцену, я сама сделала шаг. Встала спиной к публике. Закрыла глаза. Круговым движением повернулась. Вспомнила школу. И представила, что я на выпуском. Стало легче. Пропало ощущение, что я приезжая. Я смотрела поверх голов людей в зале. Улавливала своё отражение в больших бокалах в их руках. Танцевала, танцевала, пока не смолкла мелодия. На сцену вылетел парень. Я не стала кланяться залу — обойдутся. На цыпочках сошла со сцены.
Встретил меня главный. Он улыбался. Я же нет. Опять навалила усталость. Я села в кресло.
— Красиво танцуешь. Всем понравилось… вот деньги.
Он положил на мою сумку три тысячи рублей.
— Вы же 500 только обещали.
— За один танец, — улыбнулся он. — А ты два станцевала и сама наверно не заметила.
Я перестала отвечать ему. Смотрела в мониторы.
Очнулась утром, в кресле, накрытая чужой курткой. Никого рядом. На мне по-прежнему восточный костюм. Озираясь, я переоделась. Вышла. В зале меня поприветствовал вчерашний официант.
— Босс сказал, можешь ещё заглядывать к нам. Он не смог ждать, пока ты проснешься. Вот его визитка. Сказал, что рад будет услышать твой голосок.
Я до конца проснулась. Сам босс куда приятнее, чем этот официант с бегающими глазками.
Я вышла из бара. Солнышко приветливо светило. В тот день я и нашла себе конуру. Снимаю комнатушку у дедушки. Дед нормальный без левых мыслей. Я в своей комнате, он — в своей. Мне жалко деда, его родственники за то время, что я у него, ни разу не навестили. Мы редко пьем чай на кухне. В те моменты он всё рассказывает мне про войну. И сравнивает положение сейчас Украины с теми гитлеровскими временами. Мне если честно наплевать на дела в мире. Главное что бы с моими в Исетске ничего не случилось. И благо Артёмку точно еще лет 18, ни в какую армию не заберут.
Начальнику из бара звонила. Его зовут Саша. Не он, ни его охломоны меня не трогают. Хотя я отчетливо вижу, как охранники зажимают официанток, мне кажется, девчонкам это даже нравится. Это их дело. Я только танцую — заработала еще 5 тысяч. В ближайшее время не буду голодать.
