верхней части спины. Она занимает весь верхний левый угол, и на ней под фотореалистичной татуировкой кота-оборванца нарисован розовый баннер с блестками.
Акеа, похоже, не нравится, что я смотрю на кого-то, кроме него. Он кладет руку мне на подбородок и поворачивает мою голову назад. Достаточно нежно, чтобы не причинить боль, но достаточно сильно, чтобы дать мне понять, что он все контролирует.
И мое тело реагирует. Отличный момент.
Жар, циркулирующий во мне, начинает оседать у меня между ног. Я чувствую, как он скапливается в моей киске и просачивается в нижнее белье.
— Я хочу интервью, — говорит он.
Его голос такой глубокий и рычащий. От него по мне пробегают теплые мурашки.
— Она берет у меня интервью, — жалуется Джона.
Акеа медленно поворачивается к нему, прищурив глаза, и любитель кошек убегает.
Интервью? Он хочет интервью?
Я думала, он не дает интервью…
— Эм… ладно… — Бормочу я, когда его темные глаза снова смотрят на меня. Я смотрю в свой блокнот и притворяюсь, что начинаю писать, но на самом деле я просто строчу какую-то ерунду. Я пытаюсь выглядеть профессионалом, но мои мысли лихорадочно работают. Я не могу ясно мыслить, когда он так пристально смотрит на меня.
Он из тех великолепных, от которых тает мозг. Из тех, которые несправедливы. Из тех, которые должны сопровождаться предупреждающей надписью: Warning. Пользователи могут испытывать синдром затуманенного мозга. Восхищайтесь на свой страх и риск!
Я прочищаю горло. — Ты собачник или кошатник?
Здесь жесткая журналистика. Мои профессора были бы так горды.
— Не здесь.
Я задыхаюсь, когда он хватает меня за запястье нерушимой хваткой.
— Куда мы направляемся?..
Он не отвечает. Он просто тянет меня в сторону душа.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Зоуи
Я вздыхаю с облегчением, когда он тянет меня мимо душа, но затем снова сглатываю, когда он открывает дверь в сауну.
— Вон.
Это всего лишь одно слово. Сказано спокойно. Негромко. Но трое огромных мужчин внутри все равно выбегают наружу, как будто на них кричит медведь гризли.
Нет никаких сомнений в том, что Акеа — абсолютный альфа в команде. Кажется, все знают это до глубины души.
— Сюда.
Он затаскивает меня в сауну и отпускает, только когда я сажусь на деревянную скамейку.
Здесь жарко. Невыносимо жарко.
Воздух густой и влажный, и пар, поднимающийся от горящих углей, делает мою накрахмаленную рубашку влажной. Я вся покрываюсь потом и начинаю дышать немного тяжелее, когда моя одежда начинает прилипать к телу.
Акеа еще не сел. Он у двери, пытается что-то придумать. Я слишком занята, любуясь его мощными мышцами спины, которые все напряжены и туго натянуты, вместо того, чтобы видеть, что он делает. Его сексуальные полинезийские татуировки продолжаются на его круглых плечах и покрывают половину спины. Я смотрю на замысловатые черные узоры и тонкие линии, и у меня текут слюнки, когда я слышу громкий треск.
Какого черта?!?
Он вцепился руками в скамейку и отрывает деревянную доску. Когда она ломается пополам, он просовывает сломанный кусок дерева через ручку, чтобы никто не смог войти… и никто не смог выйти.
Я с трудом сглатываю, глядя на осколки, торчащие из сломанного бока. Он только что сломал это голыми руками. Я боюсь думать о том, насколько силен этот человек.
Он проверяет дверь, и она не поддается. Удовлетворенный, он садится на скамейку передо мной и откидывается назад. Полотенце распахивается. Опасно открыт. Он останавливается в таком положении, что я могу видеть его большие мускулистые бедра, но не более того.
Мой взгляд медленно возвращается к его огромному телу. Его тело похоже на татуированную фигурку настоящего мужчины. Этого не может быть на самом деле.
Я не сдвинулась ни на дюйм с тех пор, как он сел. Я как испуганный маленький кролик, надеющийся, что большой злой волк ее не видит.
Он смотрит на мою уже влажную одежду страстным взглядом. Здесь и так душно, и его возбужденный вид делу не способствует.
— Устраивайся так удобно, как тебе хочется.
Капля пота стекает с моей шеи и скользит между грудей. Его челюсть дергается, когда он это видит.
— Мне и так вполне комфортно, — лгу я. Мои волосы потеряли всякий прежний объем и прилипли к потным вискам. Моя блузка прилипла к горячей липкой коже. Он смотрит на нее так, словно собирается сорвать ее, как сорвал дерево со скамейки. — Я слышала, ты не любишь давать интервью.
— Я не знаю.
Мы долго смотрим друг на друга сквозь тяжелый туманный воздух. Внутренняя часть сауны заряжается и шипит, когда горящие угли выделяют больше пара.
— Хорошо, — шепчу я себе под нос, когда опускаю взгляд в свой блокнот. Бумага становится все более влажной от жары. — Ммм, как зовут твою собаку?
— Нет. Вот как это будет работать.
Мой взгляд устремляется к нему, когда он наклоняется вперед. Боже, это полотенце висит на волоске. Я вижу всю его ногу.
— Сначала я задам тебе вопрос. Потом ты сможешь задать его мне.
— Обычно интервью проходят не так.
— Так, когда я их делаю.
Я не могу отвести от него глаз. Каждое низкое рокочущее слово, слетающее с его губ, отдается дрожью во мне и проникает прямо в мою пульсирующую киску.
Мое тело изнемогает, а щеки горят так же горячо, как угли. Я едва могу дышать здесь, но я не уверена, из-за горячего душного воздуха или из-за его горячего, знойного взгляда.
— Хорошо… Что ты хочешь знать?
— Как тебя зовут?
— Зоуи Эллис.
— Зоуи Эллис, — повторяет он и облизывает губы, как будто смакует первый глоток хорошего вина. Он шепчет это снова, и его суровое лицо смягчается.
Я пытаюсь напрячь свой затуманенный мозг в поисках вопроса, связанного с регби, но все выходит грязно.
Наконец-то я кое-что поняла.
— Как давно ты играешь в регби?
— Всю мою жизнь. Как выглядит твоя киска?
— Что…
У меня отвисает челюсть, когда я смотрю на него широко раскрытыми глазами. Он не извиняется за свои грубые слова. Он просто смотрит, ожидая моего ответа.
Он только что это сказал?
— Эта сладкая пизда у тебя между ног. На что она похожа?
Я думаю, что так оно и было!
— Я… Я… не… знаю, как на это ответить.
— Тогда тебе лучше показать мне.
Он наклоняется вперед, и на этот раз полотенце приподнимается достаточно высоко. Я вижу его длинный толстый член сбоку, и мою потную кожу начинает покалывать. Полотенце начинает сдвигаться перед моими ошеломленными глазами, когда его член становится твердым.
Я бросаю взгляд на
