самой середины реки, где она смешалась с предрассветными тенями.
Нефтеруф не сводил глаз с города и его главного дворца. Это чудо, воистину чудо, сотворенное за три года! Вырос город, вырос город на ровном, пустынном месте. Город, не уступающий красотой прославленной Ниневии[11] и даже самой столице хеттов! Но это – красивый, проклятый город, и строил его проклятый человек…
– Курва он, курва! – задыхаясь, проговорил Нефтеруф.
Шери понял, о ком речь…
«…Этот женоподобный ублюдок загнал нас в нору. Мы едим в той норе землю. И в наших глазах – песок! Знать всей Кеми – в той самой норе. Он загнал нас в нору! Я пришел сюда умереть. Но умру не только я! Не только я! Не для того шел я через пустыню и не для того ел землю…»
Нефтеруф чуть не рвал одежду на себе; гнев его беспределен. Это был взбесившийся буйвол.
– Курва он! Слышишь, Шери?! Сволочь он, сволочь, сволочь, сволочь!..
Шери усадил его на землю. Чтобы поостыл Нефтеруф. Чтобы разум его возобладал над гневом… Долго еще ругался Нефтеруф, а потом – утих. Ровнее задышал. Успокоился. Совсем. Прошел самум, и все улеглось…
И они снова вернулись к Ка-Нефер.
– Мне она обязана жизнью, – сказал Шери. – Десять лет тому назад, когда выстроили этот проклятый Ахетатон, ее чуть было не выкрали вавилонские купцы. В провинции Гошен я повстречал их, и она бросилась ко мне. Мать ее хеттитка, а отец – отважный воин из Мен-Нофера. Я спас двенадцатилетнюю девочку из плена. Воистину это львица в облике кроткой девы, и слово мое для нее – закон. Она ждет тебя.
Шери передал своему другу кусок папируса – точнее, обрывок – с печатью на нем и коротким, малопонятным для постороннего набором заветных слов…
Нефтеруф жадно выискивал в странной темноте очертания ладьи. По его расчетам, она уже плывет обратно. Он непременно должен попасть на нее, иначе рассветет, а этого очень не хотелось бы…
– Сколько ему лет? – жестко спросил Нефтеруф, стоя лицом к реке.
Шери ответил:
– Тридцать четыре. А может, тридцать пять.
– Он моложе меня на десять лет.
– Да, но он плюгавенький.
– А такие живут до ста.
– О нет!
– А я говорю, до ста! – Нефтеруф резко поворотился к Шери: – Я, кажется, с ума схожу.
– Уймись же, Нефтеруф!
– Наверное, нет более наших богов! Нет их в целом свете!
– Не богохульствуй!
– Ни Амона-Ра, ни Озириса, ни Изиды, ни Гора, ни Тота… Никого нет!
– Помолчи же!
Нефтеруф поднял вверх кулачища:
– Тогда зачем же они все это сносят? Откуда их бессилие? Ответь мне, Шери!
Шери сказал:
– Они молчат до поры до времени. Но приговор их будет суров.
– Ерунда!
– Он будет подобен грому.
– Чепуха!
– Они низринут его…
– Они? Никогда!
– И суд их будет воистину потрясающим!
– Только мы с тобою можем судить его!
– С их помощью, Нефтеруф, с их помощью…
Нефтеруф снова выругался, точь-в-точь как там, на рудниках От такого ругательства впору затыкать уши. И он сказал, строя гримасу на лице, будто ел прокисшую винную ягоду:
– Открой мне, в чем сила этого женоподобного? Я никогда не поверю, что Кеми держится на горбу Эхнатона. Никогда! Я должен доподлинно знать, где тот столп, на который опирается свод нашего государства. Надо знать врага истинного, а не подставного. Кто же тот могущественный враг, который упек меня в жуткую дыру? Кто закинул туда, чуть ли не к истокам Хапи? Посмотри, скажу не хвастая, могу вступить в единоборство со львом. Не отступлю от зверя! И чтобы одолел меня этот человек с округлым женским задом? Да я же его и человеком не считал! Его покойный отец, чье имя сын соскреб со всех камней, вызывал уважение к себе. Хотя бы видом своим. А этот?.. Курва он – вот кто!
Шери прошелся быстрым взглядом по верхушкам дворцов, мысленно представил себе ненавистного фараона.
– Он… – проговорил Шери зловеще.
– Что – он?
– Он способен на все!
– Не верю.
– На многое… Если мы с тобой пренебрежем хотя бы малейшей осторожностью – очутимся в подземелье. И ты и я. Оба вместе!
– Ты не трус, Шери.
– Как будто так.
– Поэтому я верю тебе… Но ведь всё – буквально всё! – говорит о его малодушии…
– Например? – сухо спросил Шери.
– Враги теснят его повсюду…
– Точнее: где?
– Хетты на севере… В Ретену… Эфиопы бьют!.. Не довольно этого?
– Нет.
– Почему?
– Потому, что он может согнуть нас с тобой в бараний рог. Для этого достанет у него и силы и воли. Рекомендую тебе: осторожность, осторожность и еще раз осторожность!
– Но ведь этак можно превратиться в бездельника. Осторожность хороша, когда она точно отмерена.
– Об этом и идет речь.
– Между тем ты отдаешь меня в руки некоей красавицы. Тут, по-моему, предосторожностью и не пахнет…
– О нет! – Шери остановил его властным жестом. – О нет, ты не прав. Вот встретишься с нею. Потом мы повидаемся с тобой. И тогда скажешь свое мнение. А до того, прошу, не настраивай себя против Ка-Нефер. Мне это очень неприятно… Она тебя познакомит с его светлостью Хоремхебом…
– Светлостью?! – воскликнул Нефтеруф. – И Хоремхеб стал светлостью! Вот в какое чудное время мы живем! Я могу представить себе любую светлость, но только не этого мужлана…
Шери дал ему выговориться. Бывший каторжник сыпал словами, перемешанными с проклятьями и отборной руганью. Неблагоразумно было останавливать его – на это потребовалось бы слишком много сил.
«…Он очень сердит, он очень обижен. Воистину этот Нефтеруф явился сюда, в Ахетатон, чтобы совершить правосудие. Если не этот – тогда уж никто! Ибо никто так не обозлен, как Нефтеруф, и нет человека сильнее Нефтеруфа. Он свое сделает. Он обязан сделать это!..»
– Ты свое сказал, Нефтеруф?
– Не совсем.
– Я подожду. Я не тороплюсь. Я слушаю.
Шери говорил очень тихо и очень спокойно и сумел этим нехитрым способом остановить горячего друга.
– Спокойствие, спокойствие, Нефтеруф, – сказал Шери.
– Не могу слышать это слово! Если бы ты пробыл в дыре, которая именуется золотым рудником в Желтых горах, – вел бы себя иначе. Тогда бы ты схватил камень и постарался бы забросить его во двор этого проклятого дворца. – Нефтеруф кивнул туда, за реку. – Бросить в надежде, что он попадет по назначению…
– Сейчас тебе придется сойти к реке…
К переправе подплывала черной тенью огромная ладья. Да, надо идти… Шери счел необходимым еще и еще раз предупредить своего единомышленника.
– Нефтеруф, мы с тобой будем связаны. Невидимо для чужих глаз. Ка-Нефер – хороший посредник. Ты обживись в
