пол ночи рассказывала. А когда я его защищала, кривилась и фыркала. Сказала, мол, все они одинаковые. А потом ещё этот отчет(всхлипнув), а я словно... словно помутнение какое-то... А она(всхлипнув)... А она теперь в академии будет(всхлипнув), хотя у них домашнее обучение... Но всё равно приперлась(зло)! За ним(всхлипнув). А он(всхлипнув-всхлипнув)... А он Бант Скорби повязал. Из-за меняа-а-а... Как рыцарь, который не оправдал надежд сюзерена и в знак признания, скорби и покаяния теперь носит его-о-о... Но глаза, Вио, ты бы видела КАК он на меня посмотрел... Как на нашкодившего ребёнка. Понима-а-аешь? Ребёо-о-онка! А пото-ом... с жа-а-а-алостьюу-у-у... — опять заливая слезами плечо, как-то странно покачнувшейся фиолетовокудрой, принялась рыдать ее такая еще молодая подруга.
— Вызовем(икнув)... Всех их вызовем(икнув)... — лишь выдала неустойчивая старшекусница на всю эту экспрессивную тираду снова льющей слезы первокурсницы.
— Ты что? — утирая слезы, подняла лицо и взглянула на, с позволения сказать, собеседницу розоволоска. — Пьяная?
— Ну-у... — смешно поплямкав губами, как-то стеснительно отвела в сторону свои потяжелевшие веки заядлая дуэлянтка, но всё же собралась и ответила. — Всех вызовем!
— О, Вио, это всё из-за меняа-а-а-а... — очень конструктивно поддержала беседу, заливаясь горькими слезами студентка Дальская.
****
Утром я проснулся, увы, один, но зато будучи свеж и полон сил. Мда. Трудно находиться в таком цветнике. Успокаивает лишь наличие ядовитых шипов у всего этого коварного великолепия.
Проснулся я не самостоятельно, хотя предварительно настроил нейросеть на срабатывание будильника, правда, слегка на попозже. Но не беда. Судя по всему, побудка тут организованна централизованно и посредством специальных артефактов в каждой комнате.
Надо же? Так мило «динькает» это вот. Но каким-то неведомым мне чудом не усыпляет своими малиновыми перезвонами, а пробуждает. Поумилявшись, оглядывая эти вычурные напольные(!) часы с боем, я направился-таки в ванную комнату.
Из здания я вышел спустя почти полчаса и, следуя инструкции, которую получил вчера вместе с формой, направился в трапезную.
— Доброе утро, Франт.
— Доброе... Миле́н, — припомнив, а точнее воспользовавшись подсказкой нейросети, практически без заминки поприветствовал я догнавшую меня очередную красотку(со вздохом). Красноволосую.
Нужно узнать как тут насчет горничных или каких-нибудь легкомысленных особ из обслуги. А то так и...
— Как вам первая ночь на перинах?
Сучка.
— Представляете, машер, всю ночь ворочался, — Проклятая горошина, Пустошь ее подери, оказалась под моею...
— Ой, а я знаю эту сказку! — с другой стороны подбежала еще одна охотница за бесхозным почти главным рыцарем, удивив меня и зародив сомнения в источниках вдохновения, так сказать, одного датчанина.
Так, а эта голубоволосая и синеглазая малышка по имени Клемен — у нас в милую непосредственность умеет. Так что ли? Ну-ну.
— Вы, Франт, я смотрю, любите приврать, — решила продолжить строить из себя язвительную стерву эта вот, вчера невероятно собранная и сдержанная обладательница выразительных фиолетовых и, самое главное, очень умных глаз.
— Ну, Ми́ли, ты как всегда в своем репертуаре, — не дала мне открыть рта, хотя я и не особо-то и порывался, голубоволосая. По-видимому, сообщница «стервозной» красноволоски.
Пауза затягивалась, а я наконец выдал выжидательно уставившимся на меня красоткам:
— Есть хочу, — и зачем-то свернул вовсе не к столовке.
Оригинал.
Не то чтобы с Выносливостью 5 я был так уж голоден, но последние напряженные дни, когда я едва три часа в сутки умудрялся поспать, а уж ел и не вспомню когда, всё же меня слегка вымотали. Сегодня, правда, я поспал аж часов пять.
Ну а от этих лукавых девиц я так позорно бежал лишь, чтобы чуть позже демонстративно-самостоятельно войти в зал, где уже были накрыты столы. Хотя нет, это они лишь сервированы, а вот за самой едой нужно во-он в то окошко обратиться. Хм. Занятно. Ни тебе обслуги, ни изысканных яств. Демократичненько.
Зачем мне понадобилось подчеркивать свою независимость и самостоятельность? Да вот не понравилось, как ловко меня взяли в клещи, пусть и столь округлыми и манящими выпуклостями эти две интриганки, во чьих взглядах совершенно не читались те эмоции и поведенческие шаблоны, что они так настойчиво мне демонстрировали. Может паранойя, а может просто взбрыкнул.
Взяв какой-то совсем не фэнтезийный поднос и став в какую-то совершенно не анимешную очередь к раздаче, я принялся хмуро разглядывать наряды окружающих меня всяких там «-ских». Вчера-то они все приперлись на представление первокурсников в выданной форме, а сегодня. А сегодня вырядились в пошитые из дорогущих тканей вычурные вариации той-самой серенькой и единой, ага три раза, для всех формы.
Особенно интересна вон та, в катастрофически приталенном кителе и с огроменными такими... возвышенностями, повыше той самой узенькой талии, и которые так гипнотически теперь приковывают к себе взгляд своими серебристыми и атласными обводами. Ого, там и корма...
— Куда это вы смотрите, сударь, а? Мы с вами, конечно, незнакомы, — надавила интонацией на последнем слове подкравшаяся сзади и, вот, пристыдивая меня рыжая, — но раз уж вчера мы оба присутствовали на представлении и нам предстоит в дальнейшем вместе учиться, то так и быть, можете обращаться ко мне: Ивон.
Но когда эта, совсем не похожая на то самое «моё рыжее недоразумение» особа, по-видимому, узрела на моем лице готовность ответить куда ей идти, то поспешила подмигнуть мне, такому вот неотесанному и непонятливому, уже готовому поломать всю ранее условленную в письме игру, ну и добавила:
— Мы ведь подружимся? — и следом прильнула к моей руке совсем не такими обводами, как мне бы хотелось, а, я бы сказал, вовсе даже обводиками.
— Заметано, малая, — вздохнув, решил я проучить эту, похоже, излишне властную мелкоту, в своем отношении к которой я ещё не определился.
— О, я смотрю, ты всё же пристроился под заботливое крылышко, врунишка Франт? — откуда-то вынырнула красноволосая «стерва» с рассудительным взглядом фиолетовых глаз.
Нарывается. Но зачем? Неужели она с рыжей заодно? Или...
— Горская, я вас проучу, — выдала ей вставшая на мою защиту рыжая... Горская.
Мда. Тут такое дело. Они-то может и разноцветные, но тут, в академии, они обе Горские. Фигня какая-то, но что есть, то есть.
— Ах, вы посмотрите? «Сестрица», — выделив насмешливой интонацией, продолжила красноволосая, — а ты не боишься заполучить трёпку, ведь я...
— Красавица, мне вот этого, красненького, и мяса побольше. Ну и вон того, зеленого, давай, — неожиданно громко перебил я эту, если не постановочную, то уж точно нелепую свару двух альфасамок, обратившись к
