class="p1">На дне светло. Художники на крыше.
Немытая страна рабов, господ
Под водкой ниже, под травою тише.
Вопросов вечных растворилась соль:
Кто виноват? Что делать? и доколь?
Памяти друга
Знаем, если не громко, там осень…
А. Блок.
Да, ты прав – нет красоты без жертвы.
Дан жрецам её закон единый:
Жить, чтоб каждый день казался первым,
А любая песня лебединой.
На словах и то высокопарно,
А на деле вовсе невозможно -
Истину искать у стойки барной
Иль найти её во тьме острожной.
Ну, а в небо путь – нет дела проще,
Если от земли совсем отчалил…
Знаешь, здесь недалеко есть роща,
Слышишь дождь? – здесь осени начало.
Клеймо
(песня)
Мы клеймили себя одинаково,
Нас одна выделяет отметина.
Но глаза правдолюбца праздного
Сходства страшного не приметили.
А приметили – то, что видели,
Ну а видели – всё, что грязное.
И пошла молва по обители
Мазать в цвет один души разные.
Припев:
Клеймо не убрать и не скрыть уже,
Покуда прахом не станет прах.
Клеймо в обречённой как жизнь душе,
Клеймо в отрешённых как смерть глазах.
Мы с тех пор одинаково прозваны,
Мы одним теперь миром мазаны.
Будут все нам грехи наши возданы,
Будем вовремя мы наказаны.
А наказаны за предательство
Их любви, их вражды, их спасения,
И за наше с тобой невмешательство,
И за горькое это терпение.
Припев.
И пойдём мы – без дома изгнанники,
Без святыни и цели паломники,
Без надежды и силы избранники,
Без цепей и охраны острожники.
И покажется тесно на свете нам
Где всяк гений под цифрой порядковой…
Мы клеймили себя одинаково,
Нас одна выделяет отметина.
Припев.
Ты сыграй
Ты сыграй мне мечту о прохладе,
И мельканье теней на стене,
Аромат обречённого сада
И слова, неподвластные мне -
Всё, что канет в безмолвие скоро.
Клавиш жаждущих нежно коснись,
Как касается жаркого моря
Мимолётно ласкающий бриз.
Пусть листву шевельнут эти звуки
И расплавятся в блеклом стекле.
И прелюдию19 вечной разлуки
Посвятят утомлённой земле.
Обессмерти тревогу акаций,
Волн смятенье и лунную дрожь -
И потоком нежданных оваций
В ночь ворвётся восторженный дождь.
Ночь театра
Ночь театра, тягучее действо,
Срежессированное абсурдом20,
Бенефис21 несвятого семейства
На вечерне22 словесного блуда.
Всё смешалось – размытые лица,
До озноба реальные маски,
Тот, кто лишь обещал мне присниться,
Тот, кто снился всегда без опаски.
Жизнь, втесненная в хлам декораций,
Бутафорских23 разборок паденья,
И нарочитый запах акаций,
И наигранный взгляд последний
С перекошенного экрана -
Песнь беззвучная грустного мима24.
Опоздал кто и кто пришел рано?
Что не так? – всё не так, всё мимо,
Всё не в кайф в фееричном шоу
Мне, поломанной марионетке25.
А луна притворилась душою
И на первой повесилась ветке.
До заутрени26 не дожить мне,
Три звонка – бесконечность в кубе.
И в безактно-бестактном режиме
В стекловате слов твоих губы.
У зари и у рампы27 цвет пива,
Жизнь – театр абсурда и тени.
Ночь могла быть иной, красивой,
Если б ты не ушел на сцену.
Обещание
Я не помню иных обязательств
Кроме действенной веры в себя.
В. Брюсов.
Я не знаю иных обещаний,
Кроме жёсткого слова «Живи".
Нам завещаны тонны страданий,
Растворённых в усталой крови -
И ребёнок рождается с болью,
И кричит, задыхается мать.
Мы бы слабость свою побороли,
Но мы платим за право дышать.
И как предки, идём на закланье28,
Но упрямо твердим: «Позови!»
Я не верю иным обещаньям
Кроме горького слова: «Живи».
Знаю, смех мой в ночи растворится,
Величальный забудется звон,
Потускнеют событья и лица…
Что останется? – может быть, стон.
Он вполне сойдет за оправданье
Одиночества, гнева, любви…
Я не помню иных обещаний
Кроме тихого слова: « Живи».
Аутотренинг
Мы не заложники ушедших лет -
Мы их сдуваем, словно лепестки,
Воспоминанья выдаем за бред,
Тоску берём в железные тиски.
Былое не бывает на виду -
Часы и то отчаянно спешат,
А сны о прошлом видим на беду -
Всю душу, как назло, разворошат.
Мы с будущим играем в поддавки -
До нитки проиграемся почти,
А хвалимся – ведь до чего ловки! -
На шнягу разменяли все мечты.
В обмене постепенно входим в раж:
– Закончу садик, школу, институт…
Куплю точилу, фагу29 и гараж…
Как только ипотеку мне дадут -
И жизнь тогда нехилая пойдёт!
А жизнь – она сейчас, вот здесь, держи,
Была и нет – стремительный полёт…
А мы всё ловим наши миражи.
Минутку, после, через день, потом -
Течёт сквозь пальцы быстрая вода!
А мы хватаем воздух жаркий ртом -
Не надо торопиться никуда.
Испить мгновенья за глотком глоток -
Так просто вечность распознать на вкус.
А расплескать – какой же в этом прок?
Сжимал в руках – да не донёс до уст!
Жить не спеша – единственный закон:
Свершенья обретают плоть и стать,
И мир у ног, и ты срываешь кон…
Ну что я с вами?! – мне пора бежать!
Сад
А стылый сад меня вдруг обвинил
В том, что я зиму песней призывала,
Что в марте талом, на исходе сил
Мученья повторила все сначала -
Тоску его от снежной чистоты
И боль его от ледяных объятий…
Он так давно исписывал листы
Те, что одним движеньем были смяты.
И саду вновь томиться в тишине,
Копить в себе смертельные обиды,
Чтобы назло метелям, стуже, мне
Предстать потом ещё прекрасней с виду.
Но он великодушно всё простил
И сны свои поведал даже вкратце,
Ведь на краю разверзнутых могил
Дано нам с ним сгорать и возрождаться.
Троллейбус
Был тогда троллейбус старый
Как космический корабль –
Чутко вглядывались фары
В фиолетовую даль.
Вдруг не стало пассажиров,
Этот вечер – колдовство.
Сотворенье словно мира,
Я и вы – и никого.
Пусть не сказано ни слова,
Лишь чуть-чуть
