быт оседлого славянского народонаселения восточной равнины: «жил каждый со своим родом и на своих местах, владея каждый родом своим». Человек, существо общественное, не может жить без общества, без связи с другими людьми, и первым союзом является кровный, или родовой. Семья крепка братством младших членов ее и естественным, необходимым подчинением их отцу. Отец умирает; Дети не хотят признать не только совершенного исчезновения его, не хотят признать и отчуждения, удаления его от интересов потомства при новых бестелесных условиях быта. Покойный является божеством, покровителем своего потомства; ему предлагаются покормы, или жертвы, — он продолжает считаться хозяином жилища: избавился человек от беды, получил удачу — все это с ним случилось благодаря заступничеству, помощи покойного отца, предков вообще. Стремление восстановить связь с покойным отцом и вообще с предками, дедами, восстановить возможность пользоваться их советами, указаниями в важных случаях жизни вело к обычаю, столь распространенному в древности, — к обычаю вызывания умерших, некромантии. Но все эти стремления поддержать связь с умершим главой семьи не могли достигать цели — видимого, действительного поддержания кровного союза, и общественный инстинкт внушает средство: старший брат получает значение отца для младших, союз удерживается, ибо старший брат «в отца место»[1], как отец, все остается по-старому. Род умножается, но союз держится, многочисленный род все представляет одну семью, в которой старший в роде, старший брат, какой бы то ни было степени, дядя занимает место отца, сохраняет сожитие членов в одном месте, общие занятия, общее владение.
Говорят, что родовой быт может сохраняться только у народов кочевых. Но это мнение основано на одностороннем взгляде. Как вообще в истории надобно наблюдать крайнюю осторожность относительно решительных утверждений, так прежде всего относительно разных разграничений по времени. В истории, как в естественных науках, только самые внимательные и точные, микроскопические наблюдения всей обстановки явления в разные времена и в разных местностях могут освобождать, от неверных выводов относительно общих законов наблюдаемой жизни. Для того чтобы оседлость могла разлагающим образом действовать на родовой быт, необходимо, чтобы были условия, вызывающие представление об отдельной земельной собственности, ибо родовой быт необходимо связан с общим землевладением. Но когда может возникнуть такое представление, обнаружиться стремление к отдельной земельной собственности, к отдельной хозяйственной деятельности? Этому необходимо должны предшествовать особые явления, содействующие развитию личности, личных способностей, разделению занятий — одним словом, развитию. Таково: появление дружины, общества, основанного на ином начале, чем кровный, или родовой, союз, на начале соглашения; появление городов, промыслов, торговли; умножение движимого имущества, денег; возвышение ценности земли; через умножение денег увеличение числа работ, посредством которых можно обрабатывать большие участки земли, приобретаемой в собственность. Но если народ при переходе от кочевого быта к оседлости поселяется в обширной стране, на которой свободно разбрасывается, то родовой быт не только получает все условия для своей поддержки, но должен необходимо возникнуть и укрепиться, если бы даже прежде этот быт и разлагался при каких-либо менее благоприятных для себя условиях. Большое расстояние, в каком отдельные семьи поселились друг от друга, условливает их отдельность и самостоятельность, причем каждая должна удовлетворять одна своим потребностям, из которых главные — пропитание и защита. Удовлетворение обеим этим потребностям требует, чтобы по смерти отца братья поддерживали союз, не разделялись, для чего и служит родовая форма, единство рода, при управлении старшего, при общем землевладении и при общей защите и родовой мести. Чем многочисленнее род, тем потребность защиты легче удовлетворяется: всякий побоится напасть на человека, за которого будет много мстителей. Понятно, что, чем обширнее страна, чем малочисленнее разбросанное по ней народонаселение, тем развитие, разлагающее родовую форму быта, медленнее, тем родовой быт держится упорнее, тем он вековечнее, ибо действительно надо пройти многим и многим векам, чтобы условия, разлагающие родовой быт, появились и усилились. Появится дружина, появятся кое-где города в смысле торговых, промышленных и административных центров, образуется государство, а родовой быт при благоприятных для себя условиях, именно при обширности страны, при разбросанности малочисленного народонаселения, при земледельческом характере государства, остается долго и долго в силе. Историку долго приходится встречаться с ним, постоянно считаться с родовыми явлениями, если не хочет упорно зажмурить глаза, если хочет, по гибельной в науке привычке, не основываться на наблюдениях сравнительной жизни народов, а все размерять и разлиновывать по заранее принятой теории, полагать для форм народной жизни резкие границы, как, например: кочевой народ живет в родовых формах быта, когда усаживается на одном месте, живет в общинных формах; или родовой быт должен быть отнесен к доисторическим временам, на памяти истории является уже общинный быт, тогда как, чтобы не далеко ходить, у нас в России теперь, после тысячелетнего государственного существования, встречаются еще явления, напоминающие девятый и десятый века. Правильными могут быть здесь выражения: при переходе народа из кочевого быта в оседлый, при известных обстоятельствах, может начаться ослабление родового быта; при появлении дружины, образовании городов в полном смысле слова, при основании государства может и должно начаться ослабление родового быта и замена его общинным; но пойдет ли упомянутое ослабление скоро или медленно — это будет зависеть от особых обстоятельств народной жизни. Родовой быт есть быт сельский; в городах, принимаемых в нашем смысле, он невозможен, ибо здесь постоянный прилив и отлив народонаселения, постоянные столкновения чужих людей, вступающих друг с другом в соглашения, в искусственные связи; здесь постоянное выделение личности по способностям, которым дается простор. Большое количество городов на сравнительно малом пространстве дает стране, государству особый характер, который не остается без быстрого влияния и на сельский быт. Этот быт необходимо приравнивается к быту городскому, и, таким образом, в стране гражданственной, цивилизованной, с сильным развитием промышленным и торговым, с многочисленным народонаселением на сравнительно небольшом пространстве, при удобных путях сообщения, при быстроте движения родовой быт исчезает, и разве только где-нибудь в захолустье отыщутся его остатки — общее землевладение с сохранившеюся памятью, что эти люди, владеющие сообща землей, происходят от одного родоначальника. Так в Западной Европе, городской Европе; но на востоке ее, в странах славянских, в государствах до сих пор земледельческих по преимуществу, там мы до сих пор встречаемся с родовым бытом, с целыми селами, состоящими из одного рода, встречаемся с необходимыми условиями родового быта, с общим землевладением. Родовой быт со своим необходимым спутником — общим землевладением предполагает необходимо экономическую и общую неразвитость, постоянное пребывание на одной ступени, разобщение, отсутствие столкновения с другими формами жизни, возбуждающего движение, желание перемены, предполагает равенство, равенство бедности. Как скоро это равенство нарушается вследствие появления людей, выдающихся по
